Книга Тайна старого городища - Константин Мстиславович Гурьев

туда пойди, то организуй, то согласуй. И все погоняет: скорее, скорее, чего тянешь!

Поначалу-то я даже рад был, что есть кому командовать. Повторяю, — улыбнулся Овсянников, — я-то ведь вчерашний студент, какой из меня начальник. Ну, а Клевцов этот, как потом выяснилось, тоже не за «спасибо» старался. Он, оказывается, числился заместителем директора музея где-то на севере и Кедровкин обещал взять его в аспирантуру, если будет основа диссертации. А по тем временам кандидат наук — большой человек, заметный, уважаемый.

Овсянников глянул на часы и охнул:

— Идемте на воздух. Там у меня под навесом все для чаепития хранится, а солнышко оттуда уже ушло. Посидим в тени на свежем воздухе. Я вас уже, поди, заговорил?

— Ну что вы, — ответила Ирма. — Не знаю, как Алеше, а мне очень интересно. Я ведь обо всем этом только от вас и слышу сейчас. Так что рассказывайте, рассказывайте, Иван Герасимович!

Овсянников, колдуя над керосинкой, наливая воду и смешивая чай и травы из разных баночек, продолжал:

— Уж не знаю, каким образом, а Кедровкин устроил так, что и стройка началась почти сразу же. Написал он куда-то письмо на бланке, сам отвез и сам привез ответ: дескать, под ответственность местных властей, которые обязаны следить за ходом археологических работ. И появилась тут строительная техника, стали завозить стройматериалы, начали что-то измерять, в общем, работа пошла.

И у археологов работа пошла. Организатором Кедровкин оказался прекрасным! Светает у нас в это время часов после пяти. Клевцов в пять уже выходил на разведку. Его работа проста — наметить маршруты для поисковиков. В семь утра Валера ведет на поиск три бригады человек по семь-восемь в каждой. Состоит бригада из двух-трех студентов, которых Кедровкин сам отобрал из числа интересующихся археологией, и с ними три-четыре наших старшеклассника, которые хоть немного знают местность. Валера их всех сопровождает до начала их маршрутов, которые уже обследованы Клевцовым и самим Валерой. Отводит их к начальной точке маршрута, еще раз все объясняет, а потом еще и ходит за ними, проверяет. Обед брали с собой сухим пайком, чтобы разведку вести неотрывно часов восемь-девять, чтобы вернуться засветло, пока с пути сбиться почти невозможно.

Овсянников стал разливать чай по чашкам, выставил на стол вазочки с халвой, конфетами, печеньем.

— А вы, я смотрю, чай пьете вприкуску, — улыбнулся Воронов.

Учитель улыбнулся:

— В наших местах «чай» — это своего рода клуб по интересам. Иной раз как сядем в учительской после шестого урока, так и сидим до позднего вечера. Бывало, что приходилось просить, чтобы на машине домой подбросили. Между прочим, в этом доме и размещались все археологи в тот раз.

Ирма снова удивилась:

— «В тот раз»? Значит, был и другой «раз»?

Овсянников взял в руку блюдце, на котором стояла чашка, сделал несколько глотков и ответил:

— Был, и не один. Просто с этого лета все началось. Именно в то лето я впервые узнал о «чертовом городище».

4

В гостях у Овсянниковых сидели допоздна.

После долгого чаепития с мужем состоялось почти столь же длительное и с женой, которая будто преградила им путь столом, на котором батареей стояли банки с вареньями и компотами и самый настоящий самовар с сапогом, а в любезном приглашении царствовала непреклонность.

Ну, как тут откажешься!

Домой шли уже в полумраке, отгоняя комаров и мошек, которые их облепили, и пришли искусанными и злыми. Поэтому, когда Ирма, уже почти раздетая, сбегала и принесла бутыль мутноватой жидкости, пару огурцов и шмат сала, Воронов эстетствовать не стал, нарезал сало и намахнул стаканчик самогонки, которая ему сразу понравилась, а потом, буквально через пару минут, еще один.

Выпил и погрузился в легкую расслабленность, размышляя, как хорошо вот так, без лишних забот, жить в таежной тиши. Ни тебе звонков «какделастарик», ни тебе ворчаний, как в московском окружении, сплошное удовольствие!

То ли долгий день, то ли деревенская самогонка тому причиной, а ко сну Воронов отошел сразу. И уснул с удовольствием.

Неизвестно когда, но удовольствие было прервано. Причем, вероятно, в довольно скором времени.

Сначала Воронов через сон услышал какое-то бубнение и подумал, что это из сна и сейчас пройдет.

Не проходило.

Он повел рукой по кровати — Ирмы не было.

«Наверное, с бабкой разговаривают», — подумал он. Ругает, поди, ее бабка за что-то, но ругает негромко, чтобы его, Воронова, не разбудить.

Он уже удобнее устроился, чтобы снова заснуть, как вдруг раздался удар. Ну, не удар даже, а скорее толчок или шлепок. Да, наверное, шлепок. Будто кто-то в пылу спора пристукнул ладонью по столу.

«Это что они так разошлись», — удивился Воронов. Бубнение стало громче. Услышав вновь какой-то резкий звук, Воронов после короткой паузы все-таки решил подняться и выйти к спорщицам.

Он уже был возле двери, когда Ирма подошла к двери и со словами:

— Тише ори, Лешу разбудишь, — заглянула внутрь.

Видимо, она сделала это специально,