Книга Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача - Михаил Копылов

и такой злой пришел!»), и рассказ от первого лица жуткого грязнули, напоминающего друга Незнайки Пачкулю Пестренького, о его бордельных приключениях. «Доктор, я сразу должен сказать, что занимаюсь онанизьмом, но мне надоело, и я поехал в ма хон (бордель), и там, конечно, помацать себя она дала» (при этом «мацанье» изображается специфическим жестом).

Спрашивается, за что? Кому и что плохого я сделал? И не говорите, что «профессия такая», — ни хрена подобного. Для этого сексолог есть!

Конец агента

Уволен охранник. Формальный повод для увольнения — дал «подозрительной» больной зайти в комнату психолога. Больная известна тем, что ворует время — в больших количествах. На самом деле — несчастный парень поработал один день в сходном учреждении другого города, которым руководит злейший Фоцихин враг, прозванный Фоцихой «Барракуда».

Фоцихина контрразведка доложила о том, что охранник «слил» Барракуде какую-то информацию о симтаотском Центре психического здоровья. Видимо, по простоте душевной рассказал правду о том, как работают симтатотские стервы.

А правда, как обычно, для засланных казачков губительна.

С по

имени Операнда

В городе С. жила-была дама с характером, по имени Операнда. Имя ее я запоминал с трудом, и она превращалась в моей памяти чаще всего во что-то музыкальное — то в Аппассионату, то в Токкату. А иногда и в Аллегру.

Годы шли, и женщина по имени Операнда превратилась в одноименную старушку.

Характер ее лучше не стал, а еще подступила вплотную ранняя сенильность.

И тут муж ее завел себе возлюбленную и решил к ней уйти.

Но фокус не удался — справедливость восторжествовала, Операнда стала болеть — а куда уйдешь от больной?

Ну и выздоравливать, конечно, при таком раскладе Операнде было не резон.

Она стала стонать. Громко. А чаще — очень громко. Из сто нов можно было понять, что ей плохо — голова кружится. «Ойой». При дальнейшем расспрашивании «ой-ой» переходило в «бу-бу-бу» или «дю-дю-дю».

На этом этапе с больной случилось неприятное — ее стали показывать профессорам, а в промежутках между профессорами мне приходилось ликвидировать последствия этих визитов — не потому, что профессора дураки, а оттого, что из «бу-бу-бу» и даже из «дю-дю-дю» много информации не вытянешь, а я, поскольку знал эту бабку наизусть, порой мог чем-то ей помочь.

Приходила она к мне с частотой раз в неделю — и это довольно часто в наших условиях, поверьте, — и дело как-то куда-то шло. Как вдруг вместо привычного, возвращенного в семью мужа со старушкой приехали трое.

Как всегда, старичок-муж, при нем толстенький нарцисст лет под сорок с такой же бородкой, как у меня (интересно, кто ему разрешил растить МОЮ растительность на своем лице?), и женщина, дебелая такая, калибра Федосеевой-Шукшиной, которая отрекомендовалась невестой бородатого нарцисста и социальной работницей (в свободное от исполнения обязанности невесты время).

Пришли они сдавать бабушку навсегда «в соответствующее учреждение, в которые таких берут». Но тут выяснилось, что их план обречен на провал — без желания самой Операнды никуда поместить ее нельзя. Таков закон.

Узнав, что ее куда-то хотят поместить, старушка взвыла, а поняв, что без ее воли я ничего сделать не смогу, взвыла-зарыдала тройка бабкиного сопровождения. Сначала зарыдал муж, тихо, но обильно, потом громко и так же обильно — бородатый нарцисс, затем, обхватив голову жениха, тихими светлыми слезами заплакала невеста — социальный работник.

Операнда прочувствовала всю серьезность проблемы и прибавила обороты — быстро пролетев фазу «ой-ой», она перешла к «бу-бу-бу». Прибавила обороты и семья — снача ла бородатый робко стукнулся затылком о стену, и получился дуэт — «бу-бу» — «бом-бом!». Затем своими ударами бородатого поддержал отец, темп и сила ударов нарастали, и к трио — Операнда, ее муж и сын — которое звучало так: «бу….бу… дю….дю…, бом-бом, бим-бом» — присоединилась невеста — она, в отличие от сына и мужа, стучала лбом, но тихонько-тихонько — «тук-тук». Итак, передо мной, единственным зрителем, был уже квартет — «буу….дю….(первая скрипка), бом-бом (ударные), бим-бом (конги), тук-тук (пикколо)».

А затем я положил бабку в психиатрию, и вся музыка закончилась.

О лекарствах

Есть такое понятие, которое переведено с английского на русский труднопроизносимым словом «комплайность». Справедливости ради надо отметить, что по-русски это понятие переводится тремя словами — «выполнение назначений врача».

Врач рекомендует лечение, а пациент следует рекомендациям врача — в идеале так.

Насколько идеал далек от действительности, показывает статистика — в психиатрии 83 % пациентов назначения либо вовсе не выполняют, либо выполняют произвольно.

Поэтому никому не дано знать, чем именно лечится данный больной и лечится ли вообще. Иногда можно проверить, купил ли пациент лекарства, — это максимум.

Ходит, ходит к тебе пациент — и ничего ему не помогает: и грустно, и тоскливо, и руки у него опускаются, и дела нет ни до чего, и даже внуки не радуют.

Стараешься изо всех сил — меняешь лечение, посылаешь на анализы, — а где-то через год выясняется, что бедняга не принял ни одной таблетки, но доктора расстраивать ему не хотелось, поэтому и уверял его, что принимает прописанные лекарства, да вот толку никакого.

Бывают особенно злостные случаи, когда приводят род ственников в большом количестве с большими претензиями и во время скандала вдруг выясняется, что никто ничего не принимал. Но самое интересное, что пациенты твердо стоят на своем, а компьютер ясно дает знать, что лекарства куплены не были. Но пациент тверд и настойчив — я всё принимал как сказано, и не помогло. Предположить, что можно проверить покупку лекарств, пациенту в голову не приходило.

Ситуация патовая — напоминает двоечника у доски, который упрямо твердит: «А я учил…»

Есть и такой классический сюжет: лекарство куплено, но нужно то, что называется по-английски second opinion, а по-русски — «второе мнение о поставленном диагнозе и назначенном лечении». К другому доктору идти — волокита, а вот к соседке или таксисту — куда ближе! И соседка, и таксист дружно говорят, что лекарство — это слишком сильное, и они видели кого-то, кто принимал психиатрические таблетки, и с ним случилось такое, что и рассказать страшно.

Реакцию на это второе мнение предсказать не трудно.

Но если уж лечение начато, то пройти мимо темы побочных явлений (теперь их принято фамильярно называть «побочки») невозможно.

Когда-то я хотел составить целый список самых невероятных жалоб, но потом понял, что получается Википедия, и дело это бросил. Воображению нет конца — понятно, что треть больных реагируют на плацебо так