Книга Баламут 4 - Василий Горъ

сгладить «резкость» моего поведения.

— Ну вот, начинается… — притворно вздохнула гостья, затем вспомнила о том, что вокруг хватает посторонних, посерьезнела, развернулась на месте и уставилась на сопровождающих: — Как видите, мы на месте и под надежной защитой. Так что занесите моего ненаглядного в самолет и взлетайте. Кстати, когда этот… хм… недоумок придет в сознание, передайте, что мне нужны чрезвычайно веские основания, чтобы не выкладывать запись его «беседы» с ГЕРОЕМ ИМПЕРИИ в Сеть.

Я мысленно отметил, что отношения между этими супругами весьма далеки от эталонных, затем обратил внимание на то, с какой расчетливой «небрежностью» мужчины утащили бессознательное тело в салон, дождался, пока премиленькая стюардесса закроет и загерметизирует дверь, и обратился к близняшкам:

— Ваши шубки, конечно, фантастически красивы, но у нас тут, мягко выражаясь, прохладно. Поэтому предлагаю пройти в дом.

— А как же необходимость присмотреть за чужим самолетом до взлета? — поддела меня Женя.

— Для этого у нас имеется автоматика… — фыркнула Бестия. — Попробует высадить кого-нибудь лишнего, воспользоваться нештатной электроникой или задержаться — взлетит. Но НА воздух…

— Параноики! — одобрительно заявила гостья, нахально вцепилась в мой локоть и с намеком качнулась вперед…

Пока шли к лифтовому холлу, с интересом разглядывала все, на что падал взгляд, и изображала классического туриста в музее, что для студентки академии художеств было более чем естественно. А через несколько минут, выйдя из кабинки в коридор второго этажа, вдруг посерьезнела и с прищуром посмотрела на меня:

— Вы нам уже не доверяете?

— С чего ты это взяла? — недоуменно спросил я.

— С нами ехал лишний человек. Под маревом или «Хамелеоном». А вы его технично прикрывали.

Я нащупал «пустоту», притянул к себе Хельгу и улыбнулся:

— Мы действительно параноики. Поэтому встретили чужой самолет всей боевой группой. А потом вы переключились в режим «художницы в поиске подходящей натуры», и я решил представить неотъемлемую часть моей семьи чуть позже. Но раз ты все равно углядела…

—…неправильную «плоскость» на юбке Ларисы…

—…то исправляюсь. Итак, это Маша, одна из моих любимых женщин, личность, которой я доверяю, как самому себе, и все такое… Маш, экземпляр с хвостиками обычно отзывается на имя Катя, а второй, соотве-…

Тут сестры рассмеялись, приняли неявно предложенный стиль общения и пообещали менять прически по десять раз на дню, дабы я не расслаблялся. Правда, веселились всего ничего — стоило нам завести их в свободные покои и предложить располагаться, как Евгения скинула с плеч шубку, аккуратно повесила на спинку ближайшего кресла, бездумно провела ладонью по почти незаметному животику, покосилась на «окно» и мрачно усмехнулась:

— Это ведь голограмма, верно?

Я утвердительно кивнул:

— Результат профдеформации, появившейся за время жизни на Базе в центре Багряной Зоны. Опять же, от этого Замка до границы с Китаем всего ничего, да и корхи, как оказалось, не унялись.

— Все правильно. Просто я заметила какую-то шероховатость и решила проверить сделанные выводы. А картинка, как я понимаю, реальная?

— Угу. И не сегодня-завтра вы в этом убедитесь сами: мы приобрели все необходимое для рисования, так что как только установится более-менее нормальная погода, свозим вас в самые живописные окрестности.

Девчонки рассыпались в благодарностях, а потом задали интересный вопрос:

— А что у вас с банями? Нам на днях разрешили париться — мол, на втором триместре беременности это полезно — и мы бы с большим удовольствием расслабились после перелета в самой лучшей компании на свете!

В теме женского здоровья в период беременности я не разбирался от слова «вообще», поэтому вопросительно уставился на Хельгу. А она, по очереди приложив девчат диагностирующими плетениями, выдала вердикт:

— В сауну не пущу, так что можете рассчитывать только на хамам.

— А у вас есть и хамам⁈ — хором спросили близняшки, получили четыре утвердительных ответа и радостно пообещали, что будут готовы «от силы минут через десять».

Я оставил с ними Ларису, а сам в компании Даши и Маши отправился организовывать правильный отдых. В процессе узнал очень много нового о том, чем можно кормить и поить беременных, так что через четверть часа со спокойной совестью встретил девчат на пороге кейфа, подождал, пока они навестят пештемаль и проводил в харарет…

…Первые признаки того, что сестры созрели для серьезного разговора, заметил на втором часу расслабления в кейфе, когда Женя, уговорив третью чашку чая, вдруг уперлась невидящим взглядом в противоположную стену помещения и на долю секунды перестала изображать абсолютное счастье. Где-то минут через пять-семь почти так же «пробило» и Катю. Хельга, обратившая внимание только на вторую «потерю лица», решила, что мешает, и придумала причину, чтобы свалить. Но попытка ее озвучить была пресечена сразу двумя виноватыми вздохами:

— Маш, останься — раз Рат тебе доверяет, значит, и нам от тебя скрывать нечего…

— Мы просто все никак не решим, с чего начать…

— Начните с самого начала… — буркнула Язва и, как ни странно, была услышана. Евгенией:

— Тогда начнем с наших обручений. Вернее, с влиятельности нашего рода на тот момент времени. Хотя нет, лучше начать с прошлой весны: тогда, при правлении Мстислава Четвертого Нелюбины считались самым влиятельным родом Империи. Само собой, за исключением Долгоруких. Соответственно, мы с Катей, по сути, воспитывавшиеся вместе с Владиславом Мстиславовичем и Яриной, считались одними из самых завидных невест страны. В общем, сосватали нас еще в этот период. А после восшествия на престол осиротевшего Владислава додавили деда, так как были уверены, что «молодой и неопытный» Император обязательно обопрется на нас, Нелюбиных, а значит, позволит опосредованно влиять на свои решения и тем, кто успеет подмять «подруг его детства».

— У-у-у… — насмешливо протянула Даша, в разы лучше всех нас, вместе взятых, представлявшая последствия такой наивности.

— Угу… — подтвердила Екатерина. — Государь начал подбирать команду под себя еще до коронации. Причем давал кандидатам, выбранным без чьих-либо подсказок, один-единственный шанс. Тех, кто жаждал служить Империи не за страх, а за совесть, приближал, выделял некий сектор ответственности и продолжал проверять на излом. А любителей въезжать в рай на чужом горбу наказывал пропорционально проявленной жадности, эгоизму, честолюбию и тэдэ. Нам с Женей было не до этих танцев вокруг трона, поэтому о маневрах новых родичей, сильно переоценивших нашу значимость для Долгорукого, мы узнали только в ноябре, когда вдруг оказались виноватыми в крахе всех далеко идущих планов своих свекров. А в конце декабря на те же самые грабли вдруг наступил и наш дед, и его фактическая опала окончательно обесценила наше «приобретение».

— И вас начали гнобить, верно? — хмуро спросила Лара.

Как я понял из дальнейших объяснений, гнобить девчат начали только в середине января, когда перепробовали все теоретически возможные варианты их использования в качестве дополнительной ступеньки к подножию трона и не добились ровным счетом ничего. А за следующий месяц перешли от ничем необоснованной холодности, мелких придирок и завуалированных намеков на бесполезность к прямым оскорблениям. Что интересно, если в самом начале травли девочек еще поддерживали мужья, то за последние недели полторы-две последние превратились из защитников в самых активных обидчиков!

Естественно, мы возмутились и спросили, как ко всему этому отнесся глава рода Нелюбиных. На что получили два убийственных ответа:

— Никак!

— Падение влиятельности рода активизировало его врагов. Так что деду не до нас — он пытается удержать расползающееся «одеяло» экономических связей и не готов идти на конфронтацию еще с двумя достаточно сильными родами.

Дослушав последнее утверждение, Шахова, лежавшая рядом с Евгенией и считывавшая ее эмоции щупом, поймала мой взгляд и отпальцевала фразу, взбесившую до невозможности:

«Они в разы преуменьшают масштаб имеющихся проблем, чтобы мы не вздумали вмешиваться…»

А пальцовка Бестии, отслеживавшей эмоции Кати, вообще переключила в боевой режим:

«Не лжет. Но о самом неприятном не говорит. Мало того, при любом упоминании мужа чувствует отчаяние или страх и неосознанно тянется рукой к животу, пытаясь его прикрыть!»

Я закрыл глаза, задержал дыхание где-то на полминуты, затем медленно выдохнул и преувеличенно спокойно уставился на близняшек:

— Девчат, мне нужен честный ответ на один-единственный вопрос…

— Задавай! — не задумываясь, сказала Женя, а ее сестра промолчала. Тем не менее, вопрос я все-таки задал:

— На вас руку уже подымали?

Как ни странно, кивнули обе. Только первая сделала это, глядя мне в глаза, а вторая зябко поежилась, опустила взгляд и шевельнула рукой так, как описала Долгорукая!

Бестия пошла красными пятнами, на автомате обновила все усиления и, вне всякого сомнения, проверила