Книга История Натаниэля Хаймана - Арм Коста

на салфетках и визитках, воедино и брызнуть на читателя дорогим парфюмом красноречия. Но никак не сегодня. Сегодня у меня работала только одна способность — метать в прохожих скорпионьим жалом.

Через пять минут я уже стоял на улице и ловил такси. Две жёлтых машины пронеслись мимо, третья ловко выскользнула из транспортного потока к обочине и затормозила. За рулём сидел смуглолицый парень в тюрбане — видимо, индус или араб. Я сел на заднее сиденье и погрузился в свои мысли.

Что же всё-таки со мной творится? Верить в мистические знаки, о которых говорил Натан Хейм, я не мог. Сознание противилось воспринимать то, чему нет рационального объяснения.

— Адрес прибытия верен, мсье Рууд? — спросил водитель такси с сильным акцентом, оборачиваясь ко мне. — Всё в порядке?

— Да, конечно, — согласился я, — кажется, в порядке.

Но выходить из машины я не торопился. Что-то насторожило меня в этом водителе, но я пока не понимал, что именно.

Таксист, по всей вероятности привыкший к странным или неплатёжеспособным пассажирам, преспокойно спросил:

— Едем по другому адресу или позволите высадить вас здесь?

Я протянул ему деньги, уже не помню, какую сумму, и тотчас замер, осознав, что не сообщал таксисту ни своего имени, ни адреса, куда он должен был направляться.

Всю дорогу я молчал. Как он догадался, куда меня везти?

— Я выйду здесь. Благодарю вас, мсье. Широких дорог.

Ситуация с таксистом ещё сильнее выбила меня из колеи. Или я сказал ему своё имя и адрес прибытия, но, погружённый в свои мысли, забыл об этом. Или… его подослали. Но кто и зачем? Кому это нужно: следить за мной, запугивать, морочить голову?

«Успокойся, Доминик, — строго приказал я себе. — Половина твоих страхов — надуманные. Тебе надо просто расслабиться и выкинуть из головы всю эту чушь».

До вечера мне нечего было бы делать дома: Лили возвращалась с работы около восьми, потому я отправился убивать время в паб, расположенный в полуподвальном этаже, рядом с моим домом. Собственно, таксист и подбросил меня до него. По пятницам я любил сидеть в «подземелье» и болтать с неизмененным владельцем заведения — другом моего детства.

Войдя в паб, я тотчас зажмурился от света тяжёлой люстры, висевшей под потолком на толстенной бронзовой цепи. Это потрясающее светило в стиле Ренессанса с двенадцатью ангелочками, держащими свечи-лампочки, было изготовлено под заказ на итальянской фабрике Ideal Lux. Чёрт возьми, когда же Серж уберёт это помпезное сооружение?

Люстра всегда портила мне настроение, к тому же она не вписывалась в общую картину заведения: слишком велика для паба на двенадцать столиков, стоящих почти впритык друг к другу, и свет чересчур ярко озаряет засаленную, исцарапанную стаканами барную стойку. Когда я вошёл, бармен усиленно натирал её, в надежде избавиться от следов, оставленных завсегдатаями, а владелец заведения внимательно наблюдал за его работой.

Мой друг Серж Тард — человек, которому никогда не бывает грустно, тошно или тоскливо. Он избегает мелодрам и неприятностей, идёт по жизни легко, смеясь и радуясь. Всё, за что ни берётся этот малый, горит в его руках и приносит блестящий успех. Не помню, чтобы дело, в которое он бросался с головой, сошло на нет. Он решительно скупает ветхие пустующие помещения по всему Парижу: на углах улиц, на бульварах, около парков и садов, а потом с помощью своей неуёмной страсти, золотых рук и денежных вложений вдыхает в них новую жизнь.

К примеру, этот паб, расположенный в пятидесяти метрах от моего дома, он просто боготворит.

— Клянусь, дружище, я обожаю это место! — говорит Серж о «погребке». — Я так счастлив, что оно процветает!

Он любит повторять собственный афоризм: «С бизнесом, как и с женщиной, нужно соблюдать осторожность, сдержанность и строгость. Многого себе не позволять».

Настроение у меня было такое, что хотелось выругаться от души, излить потоки злословия, наговорить дерзостей в адрес Натана Хейма и рассказать Сержу о ярмарке идиотизма, происходящей в моей жизни в последнее время.

Друг всегда понимал меня с полуслова. И сейчас, по одному только хмурому выражению лица, он понял, что я не в себе.

— Да ты мрачнее тучи, дружище! Полагаю, работа тебе опротивела? — беззаботно спросил Серж, открывая бутылку виски. — Бьюсь об заклад, что сейчас ты мне скажешь: «Как же мне надоело писать свои детские историйки! К чёрту редакцию! С меня довольно!»

— Ты же знаешь, друг мой, что я дорожу службой в редакции… Наверное… — грустно, с кислой миной ответил я.

Серж тотчас спрятал свою иронию в дальний ящик, поставил передо мной пустой стакан и уставился на меня в упор.

— Тебя тревожат какие-то мысли. Не могу видеть тебя таким, сорванец. Что стряслось? Отчего так взвинчен?

Казалось, что Сержу всё уже понятно: я не в духе, ужасно страдаю от голосов, звучащих в голове, странные происшествия не дают мне проходу, караулят меня и дома, и на работе.

Я пожал плечами и потянулся за стаканом с холодным напитком, которого Серж плеснул от души.

— Некоторые события чётко дают мне понять, что я ввязался в какое-то скверное болото. Я схожу с ума, Серж, я слышу голоса и боюсь, что дьявольщина, которая творится в моей жизни, отправит меня либо в дурдом, либо на кладбище.

Я вполголоса рассказывал другу, как с некоторых пор смотрю сломанный телевизор, разговариваю по телефону с представителями преисподней и езжу в такси с водителем, который, судя по всему, прислуживает самому дьяволу.

Серж перебил меня:

— Знаю, знаю, ты уже раз двадцать рассказывал мне эти истории, дружище. Успокойся, прошу тебя. Разве из-за какого-то Натана Хейма стоит так себя изводить? Пей! Полегчает! — скомандовал Серж, но было заметно, что он размышляет о моей проблеме.

Я призадумался.

— Ну вот ещё! Откуда ты знаешь Натана Хейма? Я же тебе о нём и слова не сказал! — воскликнул я с полным недоумением.

— Так я же слежу за твоим творчеством, — закатился смехом Серж, вынимая из-за барной стойки газету. — Мне нравится, как ты пишешь, дружище. Хочу зачитать отрывок, который мне особенно понравился.

— А при чём тут Натан Хейм?

— Слушай и не перебивай! — задорно проговорил друг и с торжественным видом начал читать:

«Бернард вынул из серванта бутылку красного вина и фужер.

— Мы будем отмечать какое-то событие? — с радостным возбуждением спросила Мойра Шахор.

Бернард поставил хрустальный сосуд на стол и наполнил его прозрачным ароматным напитком. Гречанка не спешила пить. Поднявшись с кресла, она с наслаждением потянулась и грациозно, как дикая кошка, стала прохаживаться по комнате.

— Разве ты не знаешь?

Мертвец стоял, выпрямив спину, и улыбался своей госпоже чарующей улыбкой. Бернард был