Книга Чужой для всех. Книга 3 - Александр Михайлович Дурасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рейхсканцлер окинул взглядом членов президиума. «Рядом справа начальник штаба ОКВ Вильгельм Кейтель, начальник оперативного управления штаба Альфред Йодль. По левую руку — главком войск Западного фронта престарелый Рундштедт. Конечно, рейхсминистры авиации и вооружений Герман Геринг и Альберт Шпеер. Справа позади за отдельным столиком — адъютант и его помощник Ольбрихт, который передал уточненные документы операции. Я знаю, о чем идет речь. Я согласовал накануне перераспределение сил и направлений главных ударов. Конечно, я выложу эти изменения как факты моих ночных раздумий, а не как магию предвидений молодого офицера. А почему бы и нет? На то и помощники, чтобы помогать».
Фюрер вновь развернулся в сторону зала. Голова подрагивала в такт рукоплесканиям, отчего волосы слегка ползли на левый глаз. Лицо Гитлера серое, болезненное. Но взгляд дерзновенный, немигающий. Глаза не слезятся, горят таинственным блеском. Позади фюрера огромное нацистское полотнище. По бокам — два гвардейца СС. Гвардейцы у каждой двери.
«Моя речь в политической части совещания вызвала фурор среди элиты рейха. Все рукоплескали. Гиммлер пуще всех отбивал ладони. Отпросился по делам. Чепуха. Какие дела? Здесь решается судьба нации. Что-то не нравится мне Генрих в последнее время». Но эта мысль быстро сошла с дистанции, глядя на неистовство генералов. Фюрер продолжил настраиваться на выступление. «Я вновь уверен в себе. Вновь полон сил и энергии. Вновь словом могу зажечь армию на великие свершения. Вновь могу сопротивляться и побеждать, сопротивляться и нести знамя Третьего рейха вперед. Овации тому подтверждение. Обязательно повторю фразу, произнесенную в политической части доклада: „Либо мы победим, либо безропотно покинем авансцену истории!“ Отчего зал стоя скандировал здравицу в мою честь».
Рейхсканцлер выпрямился, приподнял руку. Генералитет притих. Десятки опьяненных нацизмом глаз устремились на вождя.
— В жизни Германии наступил тот исторический момент, — начал выступление фюрер после долгого молчания, — от исхода которого зависит дальнейшая судьба нации. Я уже говорил и вновь повторяю: Германия так расположена в Европе, что ей нужно постоянно всем доказывать свое величие и превосходство — французам и англичанам, русским и американцам. Доказывать мощью промышленности и армии. Но этого мало. Чтобы выжить в обстановке надвигающейся американской и русской опасности, — голос фюрера вибрирует, глаза наливаются кровью, — нам нужно побеждать. Ибо сильнейший правит миром. Только он определяет, что такое справедливость и мораль. Мы и только мы вправе определять пути развития цивилизации. Немцы — законодатели высшей европейской культуры. Мы выходцы из превосходной арийской расы и уже поэтому имеем право считаться быть первыми, управлять другими низшими расами. Это основа национал-социализма. Но это право нужно завоевывать в сражениях. Победа требует напряжения всех сил, борьбы до последнего патрона, до последнего вздоха.
В зале кто-то выкрикнул здравицу в честь фюрера. Гитлер, как умелый дирижер людского оркестра, не позволил себе прерваться в начале речи.
— Но нам фатально не везет в борьбе с русскими. Несмотря на доблесть наших солдат и превосходство оружия, их победить невозможно. С русскими надо договариваться.
Генералы замерли. Они впервые услышали откровения фюрера такого масштаба. Глаза вытаращены, лица вытянуты вперед. Что еще скажет вождь?
— Французов и англичан мы били неоднократно. Разобьем и теперь. Несмотря на полчища американцев, высадившихся в Европе, разобьем и американцев. Янки вплотную придвинулись к границам рейха. Готовят зимнее наступление. Но мы их перехитрим. Мы не будем ждать, когда Эйзенхауэр первый нанесет удар. Мы упредим его! — Гитлер выскочил из-за стола. Сжимая и потрясывая кулаками, прохрипел: — Меч Зигфрида разрубит эту жирную заокеанскую гидру надвое. По кровавому следу мы пустим новые танковые дивизии и бригады. Они завершат окружение армий напыщенных вояк Монтгомери и Брэдли. Дороги на Антверпен и Брюссель будут открыты. Жалкие остатки недобитого врага наши ветераны сбросят в океан. Это будет второй Дюнкерк: неожиданный, дерзкий, победоносный! — Гитлер входил в состояния экзальтации. Его шатало. Заметно стала дергаться левая рука. Глаза выпучились, стали слезиться. Но сил еще хватало для продолжения восторженной речи. Пятясь, Гитлер уперся в стену, где висела огромная карта Западного фронта. Не оглядываясь назад, как фокусник, здоровой правой рукой нацист одернул шторку, воскликнул: — Эта битва произойдет здесь! — костлявая подрагивающая пятерня глухо накрыла область Арденн.
Военная публика ахнула, вскочила.
— Именно здесь, в Арденнах, произойдет историческое победоносное сражение. Именно здесь нас не ждут.
Фюрер мельком взглянул на карту. Рот застыл в неестественной кривой улыбке. Лицо полыхало от возбуждения. Волосы разметаны, сползли на левую сторону. Глаза горели неистовым огнем. Он был доволен собой. Тренировка не прошла даром. Фокус удался.
— Вы спросите меня, когда этот день наступит? — Гитлер отвернулся от карты, скособочился, голова ушла вперед. — Стратегическая наступательная операция «Вахта на Рейне» начнется рано утром 13 декабря 1944 года.
Зал взрывается овациями. С задних рядов произносятся здравицы в честь фюрера. Даже скептически настроенный начальник штаба ОКВ Вильгельм Кейтель сделал несколько сдержанных хлопков.
Вождь нацистской Германии улыбается. Бескровные тонкие губы расползаются по горячечному, возбужденному лицу. Голова подергивается на худой увядшей шее. Гитлер удовлетворен признанием полководческих способностей. Он военный стратег! Не сдерживая восторженных чувств нацистов, приближается к столу президиума.
— Видите, Кейтель, — высокомерный посыл начальнику главного штаба, — как поддерживают нас генералы. А вы противились моим замыслам в организации операции.
Фельдмаршал снял монокль, близоруко улыбнулся.
— Признаю свою ошибку, мой фюрер. Был скоропалителен и недальновиден. Теперь дело стоит за малым: начать операцию и разбить американцев.
— Да-да, начать и разбить. Вы правы хоть в этом. Записывайте, Йодль, что я скажу, — Гитлер зыркнул на начальника оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта. — Директива с окончательными изменениями в операции должна пойти завтра в войска.
— Я во внимании, экселенц.
— Вы хорошо спите, генерал?
— Не жалуюсь. К чему этот вопрос, мой фюрер?
— То-то вижу, вы сидите бодрячком. Я относительно вас плохо сплю. Все потому, что из головы не выходят мысли о направлениях главного удара. Сегодня только под утро заснул. Видел сон. Он меня взволновал пророческим негативом. Шестая танковая армия СС не будет иметь успеха в наступлении. Моя бронетанковая гвардия под командованием Зеппа Дитриха завязнет в густых лесах на севере Арденн. Вы представляете это? Она не пробьется к Маасу! Слезы текли градом. Я терял силы. Утром плохо завтракал. Было отвратительное несварение двух яиц и ломтика сыра. Даже капли доктора Морелля не помогли. Хотел отменить совещание и не лететь к Рундштедту. Виной
