Книга Кофе по-турецки - Джавид Алакбарли

class="p1">— Нет.

— Ну теперь уже знаете.

А потом он кого-то позвал. В комнату вошёл высокий, элегантный, красивый мужчина. Лет сорока. Доктор ему всё объяснил.

— Она, видимо, перенесла какой-то стресс. Хорошо, что всё это не закончилось выкидышем. Назначения мои будут очень просты. Три дня постельного режима, обильное питьё и лёгкая еда. Я буду заходить каждый день.

Потом уже, обратившись к ней, он сказал.

— Будьте паинькой. И ничего не бойтесь. Здесь вы в надёжных руках, и никто вас не обидит. До свидания.

***

— Ну, и как же этот ангелочек попал в твой дом?

— Так она упала в обморок. Прямо напротив моей двери.

— Удачное место. И кто же первым это увидел?

— Конечно же, я. Это же было во время моего завтрака на веранде. Я уже два года там завтракаю. И всё время смотрю, как эта прекрасная пара проходит мимо меня. Метров за сто до моего дома они сворачивают на эту улочку. И идут практически обнявшись. Проходят ещё пятьдесят метров от моего дома и снова сворачивают за угол. Этих ста пятидесяти метров мне вполне достаточно, чтобы вдоволь понаблюдать и за ним, и за ней.

— Странно всё это. А ещё говорят, что ты новую любовницу завёл. Правда?

— Да. Раз говорят, то значит так и есть.

— Ну тогда, наверное, она очень похожа на этого ангелочка?

— Ну ровно настолько, насколько один человек может быть похож на другого.

— Я тебя не узнаю. Впервые за последние годы у тебя горят глаза, звенит голос, появился интерес к жизни. Я ещё в комнате обратил внимание на то, что ты смотришь на эту девушку как влюблённый мальчишка.

— Да разве я один такой? Наш сумасшедший чайханщик уже принёс чайник свежезаваренного чая. Букинист притащил какую-то русскую книгу. А из лавки сувениров владелец прислал прекрасные янтарные чётки. И это ещё не всё. У нас же в эти последние два года солнце дважды восходит на нашей улице. Сначала на восходе, а потом тогда, когда она идёт на работу.

— А что же с ней всё-таки случилось? Ведь такая красавица не может быть одна. У неё есть муж? Где он? — Говорят, вчера он бросил её. Уехал из Стамбула с какой-то исполнительницей цыганских романов. Очень красивый мужчина. Один из тех, кого женщины просто обожают. А ещё к тому же граф. Он из Белой армии. И как у любого воина армии, проигравшей войну, у него масса проблем. Ну, плюс ещё те, что есть у всех русских в Стамбуле. Трудно привыкнуть к тому, что человек ещё вчера принадлежавший к высшей элите общества сегодня является водителем у какого-то французского пижона.

— И он действительно её бросил?

— Эти дамы из Бюро, где она работает, разнесли на весь квартал сплетни о том, что она сама написала ему письмо. Обвинила в измене и сказала, что уходит к другому. Они утверждают, что никакого «другого» нет, но именно так она объяснила ему этот разрыв. Сознательно пошла на этот шаг. Они говорят, что он просто как идиот поверил всему этому бреду.

— И что же ты теперь будешь делать? Утешать брошенную красавицу?

— Не говори глупостей. Ты же видишь сам, какая она. Очевидно, что она не допустит никакой фамильярности. А ты просто перестань копаться своими грязными докторскими ручищами в моей душе. Найди лучше приличного врача, который будет вести её беременность. И пусть она пока поживёт здесь. Дом большой. Мне она мешать не будет.

***

А потом у него состоялся очень непростой разговор. Мадмуазель хотела немедленно вернуться в свою квартиру. А хозяин этого дома всё пытался доказать, что ей лучше этого не делать.

— А если Вы опять потеряете сознание?

— Ну потеряю, так потеряю.

— Вы рассуждаете как ребёнок. В вас уже живёт

новый человечек. И ради него стоит отбросить все предрассудки и ваши личные капризы. Все эти месяцы вам нужен будет покой и хороший уход. Мы можем с вами заключить официальный договор. Я могу профинансировать ваше проживание и врачебное наблюдение. И дам вам отсрочку на пять лет, чтобы вы могли выплатить мне эти деньги. Не беспокойтесь. Проценты будут, но они — не грабительские.

— Очевидно же, что я никогда не смогу расплатиться. У меня ничего нет. Даже профессии. И навряд ли я когда-нибудь найду такую работу, чтобы вернуть вам столь большую сумму.

— Считайте, что работу я вам уже нашёл.

— Какую?

— Мадмуазель, мы же с вами всё время говорим по-французски. Вот и будете вы преподавать французский язык тем ребятишкам, которые собираются поступать в Галатасарайский лицей.

— Я говорю по-французски. Он для меня как родной. Но это не означает, что я могу учить французскому.

— А это очень просто. Научитесь. Невелика наука. Пойдёмте. Я вам кое-что покажу.

Тогда он повёл её на последний этаж своего особняка. Там она увидела такое количество книг, что не могла поверить своим глазам. Они сделали бы честь любой библиотеке. Да, собственно говоря, вся эта огромная зала с тёмными полками и специальными лестницами сама и являлась прекрасной библиотекой, способной удовлетворить самые изысканные запросы. Войдя сюда, она как бы потерялась во времени. Переходила от одних полок к другим. А ещё она удивлялась тому, что большая часть книг здесь была на французском языке.

— Откуда всё это богатство?

— Я учился во Франции. А потом жил там. Немало книг осталось от отца. Есть очень редкие.

Он тут же отыскал и вручил ей внушительное количество детских французских книжек. Конечно же, он не стал говорить, что это книги родом из детства его сына. Обрадовался тому, что они вызвали у неё неописуемый восторг.

— Имея под рукой такие пособия, вам будет очень легко работать с малышами. Попробуйте. Может быть, мне и не придётся субсидировать вас. Что заработаете, то и будете тратить.

Почему-то она ему сразу поверила. Он был настолько отстранённым и холодным, что она не могла разглядеть в нём какую-нибудь угрозу для себя. Он казался ей предельно асексуальным существом. Но тем не менее она всё же спросила:

— А зачем вы это делаете? Сегодня в Стамбуле много тысяч обездоленных людей. Им практически никто не помогает. А почему вы делаете всё это для меня?

— Я потерял всю свою семью. Мой сын погиб в битве при Чанаккале. Жена не выдержала его смерти и очень быстро ушла из жизни. Почти сразу же после него. Если не считать слуг, то в этом доме я живу совершенно один. Мне