Книга Маугли 1. Конец отпуска. - Павел Казаков

в «Бристоле» были велики. Он по жизни любитель потусоваться. Если того же Елисея я видел всего несколько раз возле клуба, то Андрюху намного чаще. Газецкого я знал с детского сада. Друзьями мы не были, но сидение на соседних горшках, организация массового метания каши, обливание девочек кефиром, неоднократные и даже частично успешные попытки полить цветы на подоконнике собственной мочой, – такие приключения отучили нашу воспитательницу оставлять нас без присмотра даже на пять минут. Потом опять же взаимные обвинительные оправдания перед воспитательницей «это он начал» – в общем, мы вместе прошли многое, пусть это и было в возрасте от трёх до шести лет. Это навсегда делало нас если не друзьями, то приятелями. Андрюха чаще всего был там, где люди пытались отдыхать и веселиться, хотя мне кажется, что если люди постоянно стремятся куда-то, считая, что веселье оно «где-то», то внутри них самих веселья-то и не много. Так и Андрюха, подрастерял мой приятель тягу к приключениям и авантюрам, заменив её тягой к тусовкам. Улыбка его, правда, оставалась стабильной, хотя в её искренность уже не очень верилось, а выслушивание от него по большей части сплетен вызывало глухое раздражение. Поэтому давно уже не стремился с ним пересекаться. Кто сплетничает тебе о ком-то, тот – сто процентов – сплетничает другим о тебе. Но, тем не менее, сейчас Газецкий был очень кстати. С ним рядом можно делать вид, что тусишь, и при этом привлекать в разы меньше внимания, чем если бы я был один.

– Андрюха, привет! – приблизился я.

– О! Маугли, здорово! – вполне искренне обрадовался Андрюха и тут же представил меня бармену, – Армен, это Маугли, мой друг детства, спортсмен! Маугли, это Армен-бармен.

Вежливая улыбка Армена, парня постарше нас с Андрюхой на несколько лет, причём совершенно славянской внешности, стала шире и искренней, когда он услышал моё второе имя.

– Чего налить, Маугли?

– Какого-нибудь сока, но, чтобы все думали, что это коктейль. Вишню там или лимон как украшение можно повесить. Заплачу как за коктейль.

Армен не особо удивился такому заказу и сделал всё, как я просил, после чего переключился на подошедшую к стойке девушку. Я же повернулся к Андрюхе:

– Ну, что, как жизнь, светский лев?

– Да так… Выживаю помаленьку. Начальство – вампиры, кровь сосут из бедного офисного работника.

– Начальство, значит, сосёт… Канальи… – практически на автомате ответил я Газецкому, манеры строителя и запрет на мат наложили на мой ответ свой отпечаток.

Я же ненадолго задумался: реально начальство твари нечеловеческой природы или человек он такой. Я за своё начальство сегодня вписался в мордобой без раздумий. Считай я, что Семёныч у меня кровь сосёт, я бы, наверное, менее активно себя проявлял. Хотя я бы, наверное, всё равно влез, а Андрюха при любых раскладах бы не влез. Ну, да ладно…

– Маугли, а ты чего не работаешь? Для тебя же ещё рабочее время сейчас?

Тут Газецкий был прав. Мы часто работали до десяти вечера или даже до полуночи. Такой вот режим. Причём если штукатур и скульптор часто уходили пораньше, то я задерживался позже всех. Секрет неплохой зарплаты: если вы не руководитель и не крутой специалист-профессионал, то просто работайте как можно больше, и будет вам финансовое счастье, ну или финансовое спокойствие.

– Да сегодня всё сделали быстро. Босс ушёл пораньше и нас отпустил. Я вот решил сменить обстановку, всё время под солнцем на улице. Надоело. Тут хоть внутри во мраке побуду, – не стал я посвящать Андрюху в свои приключения. – А ты давно здесь? Один? С кем-то?

– Я пока один, друзья с подругами чуть попозже подойдут.

– Можно к вам присоединиться? – не стал вилять я. – Я тут никого не знаю. На самом деле, рад, что тебя встретил.

Газецкий напрягся.

– Слушай, такое дело, будет два моих друга и три подруги, и мы как бы не прочь будем с ними потом продолжить знакомство, а ты такой красивый можешь нам на старте всё испортить. Не удивлюсь, если ты со всеми тремя подругами и уедешь в итоге, – честно поделился своими лестными для меня опасениями Андрюха. Абсолютно безосновательные подозрения, кстати, никогда я не уезжал с тремя подругами из клуба. Я даже с двумя не уезжал. Да ладно… Я даже с одной не уезжал из клуба ни разу. Вот на сборах и соревнованиях… Но там я тоже никуда не уезжал. Там я нарушал рекомендованное расписание в ночное время. В общем, гонит Андрюха.

– Андрюха, никаких ваших подруг мне не надо. Я просто решил обстановку сменить. Хоть посижу на людей посмотрю. Нафиг мне кому-то планы портить. Просто посидим, я вам точно мешать не буду. Скажи, что у меня есть девушка, что она скоро подойдёт. А я сделаю вид, что по телефону говорю, и она такая мне сообщает, что у неё братишка с температурой, а я такой «ладно, любимая, сиди с братишкой»!

– А! Вот и они! Ладно, пошли познакомлю. Моя вот та, в джинсах, – не дай бог, Маугли! – напоследок предостерёг меня Газецкий. Мой наспех состряпанный сценарий у него энтузиазма не вызывал.

– Неужто будущая мадам Газецкая?

– Если всё получится, то будет идеально, – неожиданно серьёзно ответил Андрюха, не сводя глаз с обозначенной девушки, которая в компании двух парней и двух весьма симпатичных подруг старалась рассмотреть людей в зале. Наконец, нас заметили, и мы двинулись навстречу друг другу.

Девушки встретили меня заинтересованными взглядами, парни поздоровались спокойно. Оказалось, вся компания – это коллеги Андрюхи с работы. Мы устроились за столиком в наименее освещённой части зала, все тут же заказали выпивку. Моя шпионская тусовка началась.

Мы уже около часа сидели на диванчиках вокруг стола и общались. С нашего места был виден почти весь зал.

Перед этим я вполне удачно отыграл весь сценарий, заменив сходу братишку на дедушку Гаврилу Ибрагимовича. Все поверили, что у меня есть девушка, поэтому никому я не конкурент и не кандидат. Парни успокоились и расслабились. Газецкий ещё сволочь меня спросил, всё ли у нас серьёзно, пришлось сказать, что, конечно, всё серьёзно. Мол, даже с дедом Гаврилой уже знаком, а тот служил в ГРУ, и поэтом шансов у меня отвертеться от свадьбы нет. Да и желания тоже, люблю безумно и всё такое.

Сам Андрюха, как выяснилось, несмотря на молодые годы, уже