Книга Иосиф Трумпельдор. Гехолуц. Новый путь: Биография. Воспоминания. Статьи. - Ирина Николаевна Легкодух

class="p1">Трумпельдор оказался в одной из первых групп русских военнопленных, возвращавшихся в Россию. Провожать его пришли тысячи товарищей по плену, самых разных национальностей. Перед отъездом японский генерал вручил ему запечатанный пакет, адресованный командующему русскими войсками на Дальнем Востоке генералу Линевичу. Прибыв в Харбин, Иосиф передал пакет в штаб. Как выяснилось, в письме японское командование выражало восхищение воинским подвигом Трумпельдора, его образцовым поведением в плену и просило русское командование достойно наградить храброго и преданного своей стране русского воина.

Вскоре генерал Линевич пригласил Иосифа в свою ставку. На плацу были выстроены в парадном строю полки. Генерал Линевич вместе с Трумпельдором обошел войска и произнес краткую речь, в которой рассказал о подвиге воина, его деятельности в плену и сообщил, что вскоре Трумпельдор будет лично представлен государю императору. В ответ над плацем прогремело троекратное "Ура!".

Издававшаяся в Ростове газета "Приазовский край" 5 апреля 1906 года сообщала читателям: "С Дальнего Востока вернулся в Ростов один из настоящих героев русско-японской войны Иосиф Трумпельдор. Ростовец по рождению, сын фельдшера местной еврейской больницы, прослуживший верой и правдой родине в рядах войск, Трумпельдор был скромным зубным врачом, пока не был призван на действительную службу... Здесь молодой нижний чин совершает ряд подвигов. В одном из сражений Трумпельдор теряет руку. Искалеченный, он остается в строю. Героизм молодого ростовца обратил на себя внимание. Трумпельдор удостаивается ряда наград (между прочим, был удостоен производства в первый офицерский чин). Он также имеет все четыре георгиевских креста".

Встреча с Родиной произвела самое удручающее впечатление на еврейского солдата, сражавшегося за Россию: недавно прокатившаяся по всей России волна еврейских погромов тяжело ударила по ростовским евреям, еще не оправившимся от кровавого погрома, организованного местными черносотенцами в октябрьские дни 1905 года.

Ростовские евреи, как и евреи всего юга России, испытали три волны еврейских погромов (1881-1884, 1905-1906 и 1918-1920). Из них погромы в октябре 1905 года вызвали больше всего жертв. По числу убитых (176 человек) и раненых (около 500 избитых и изувеченных) он оказался одним из самых крупных еврейских погромов в России начала XX века. Городские власти не предпринимали никаких мер для прекращения продолжавшегося три дня погрома.

Во главе ростовских погромщиков стояли городской голова Е.Н.Хмельницкий, гласный городской Думы присяжный поверенный В.К.Севастьянов (впоследствии председатель Ростовского-на-Дону отделения Союза 17 октября), коллежский секретарь М.И. Кирьянов (в будущем председатель Ростовского-на-Дону отделения Союза Русского народа) и купец В.К. Чириков.

Когда утром 19 октября в Ростове начался поголовный еврейский погром, городской полицмейстер А.М. Прокопович бросил конных казаков против немногочисленных еврейско-русских дружин и групп самообороны, организованных членами еврейской социалистической партии "Поалей Цион" (Рабочие Сиона), студентами и рабочими Владикавказских железнодорожных мастерских.

Попытки немногочисленных бойцов еврейской самообороны остановить толпы погромщиков и спасти свои семьи были жестоко подавлены полицией и войсками, принявшими участие в погроме.

После расстрелов участников самообороны погром продолжился уже под охраной войск, полиции и казаков. Полицмейстер, "сидя в фаэтоне с револьвером в руках, кричал: "Жиды, сдавайтесь сию минуту, иначе всех вас сейчас перестреляем!"

Погромщиками было разграблено 514 еврейских лавок, две паровые мельницы, пять угольных складов, восемь частных квартир. В результате 25-и поджогов сгорело 311 строений.

Вернувшийся с войны Трумпельдор застал еврейскую общину своего родного города еще не пришедшей в себя после резни. Он предстал перед родителями, пережившими погром, с заколотым рукавом шинели вместо руки. Теперь предстояло начинать новую жизнь, но участь инвалида совсем не прельщала молодого воина, полного идей и планов по возрождению Еврейского государства.

Как пишет внучатая племянница Трумпельдора Софья Миндлин, через месяц после возвращения с войны Трумпельдор получил извещение из Петербурга: "Канцелярия Его Величества просит явиться для представления императору Николаю Второму".

По приезде в Петербург Трумпельдора в числе других Георгиевских кавалеров повезли в Царское Село. В приемный зал вошли император и императрица и стали обходить героев. Когда флигель-адъютант подвел монаршью чету к месту, где стоял Трумпельдор, на столик возле него положили два офицерских погона. Обращаясь к Трумпельдору, Николай Второй произнес: "Благодарю за службу и поздравляю с производством в первый офицерский чин". Осмотрев надпись на протезе, сделанную японским императором, царь предложил герою выбрать род дальнейшей деятельности, в том числе и возможность поступления в Военно-Медицинскую Академию, закрытую для евреев. Трумпельдор ответил, что хотел бы получить образование в Петербургском университете на юридическом факультете. Царь пожелал ему успехов.

Трумпельдор стал третьим евреем, которому в России, как исключение из правил, было присвоено офицерское звание. До него в офицеры были произведены лишь корнет барон Гинцбург в 1877 году и капитан Герцль Цам в 1876 году.

Глава 3. В Санкт-Петербургском Императорском университете

Учеба становится главной целью Трумпельдора в первые годы после возвращения с войны. Университетское образование будет доступным для него лишь после получения свидетельства об окончании гимназии, и молодой офицер решает самостоятельно освоить гимназический курс, чтобы сдать экстерном на аттестат зрелости.

Двадцатишестилетнему демобилизованному офицеру пришлось вновь вернуться за парту. Он уезжает в Санкт-Петербург, где становится одним из тысяч студентов-разночинцев, приехавших в столицу из провинции осваивать науку и живущих на "медные гроши". Вместе с другом он снимает комнату, в которую, кроме стола, с трудом умещается кровать, на которой можно спать по очереди, укрывшись кавказской буркой, привезенной из дома. Из еды доступны лишь щи да каша, да и то не каждый день. Из развлечений Иосиф только однажды позволил себе посетить спектакль Александринского театра, где ставили комедию А.Н. Островского. Впрочем, отличное здоровье и армейская закалка сделали его почти не чувствительным к тяготам петербургской жизни.

При таком напряженном образе жизни мысли о сионизме, о возрождении Еврейского государства всё равно не оставляют Трумпельдора. Даже присвоение ему звания подпоручика запаса он рассматривает как шаг в пути на Родину, где, наверняка, пригодятся его воинские и командирские навыки.

В письмах к родным Иосиф уже в то время излагает свои идеи, близкие по духу программным документам русских социалистов-революционеров (эсеров), по созданию Еврейского государства, которое должно строиться на основах полного равенства и сотрудничества еврейских рабочих. В фокусе интересов Трумпельдора оказываются различные аспекты будущей жизни еврейских поселенцев. Так, в письме к сестре, Иосиф излагает свои взгляды по женской эмансипации: "Только в Финляндии, Австралии и в сионистском мире женщина имеет равные права. Действительно свободным полноправным гражданином может быть только сын свободных и равных граждан. Я надеюсь увидеть женщин в качестве членов еврейского парламента в Палестине..."

Создание еврейских сел в Стране Израиля, в которых будут жить организованные коммуны поселенцев, владеющие современными