Книга Хроники одной бензоколонки - Александр Лабрюфф

плевок), – должно быть, он южанин:

– Я был бы рад познакомиться с тобой поближе, мы думаем как-нибудь устроить в воскресенье барбекю у нас в саду.

Я недоверчиво провожаю их взглядом. Воскресное барбекю: что может быть страшнее?

Они садятся в черный «Мицубиси-Эклипс».

Странная пара, недовоплощенная, шаткая, как стол на одной ножке. Наверное, в том и сущность любой пары: в недовоплощенности и шаткости.

100 БЭ

В отличие от пар, то, чем промышляет моя заправка, то, что она прославляет (без устали), – это не шаткость, а стабильность, надежность, спокойствие жидкости.

После нас – хоть потоп. (Нефтяной.)

101

Я пишу эсэмэску сестре:

4то ты нашла в этом гуманоиде?

Первая ушла со свистом, щелчок доставки, новый залп:

Твой мч болен:

он меня <3!

Хуже – сказал:

Я живу в 16 м там

полно гинекологов.

??!??

На кой чрт он мне про

гинекологов? Он псих?

Я тпр не засну!

Мы 1й раз видимся,

а он с такими заходами:

Он больной?

Беги.

Свяжи его и звони ментам.

Или в зоопарк.

Знаешь в 4 м самая жесть:

в тч он хочет поближе

познакомиться со мной(!)

Матч по телику затягивается. Комментатор в изнеможении: «Это какая-то борьба в мыльной бане».

Сестра наносит ответный удар:

Что мне в нем нравится, так это член.

Затем:

Я вычленила в гуманоидах главное.

Знаю, она специально так пишет, чтобы меня шокировать, поддеть. Она думает, я тихоня, недотрога. Возвращаю удар:

Смри, как бы он тя не расчленил.

Засматриваюсь на ее снимок на стене. Склад в Баньоле. Телефон вибрирует. Она:

Ждем тебя на барбекю.

102

Я звоню отцу. Начинаю жаловаться ему на сестру, которая встречается черт знает с кем. Он перебивает:

– Я тут в постели со своей бывшей, так что давай потом.

103

Все мастера творить черт знает что. Похоже, я единственное существо, единственный элемент на этой планете, с которым все стабильно.

Приходит сообщение от Рея, где он пишет, что «всерьез» думает о переезде в Израиль к своей возлюбленной. (Когда кто-то произносит слово «всерьез», стоит начать сомневаться во всем, что он говорит.)

104

Такси паркуется у въезда на заправку, рядом с аппаратом для подкачки шин и надписью «Воздух». Шофер откидывает кресло, натягивает фуражку на глаза и ложится спать. Кому гамак, кому вертолетная площадка, кому снотворное – для таксиста бензоколонка – это убежище, его загородный дом.

Я продолжаю партию в шашки против компьютера. Виртуальный враг теснит меня. Два менеджера пьют разливное, заедая яйцами вкрутую. Один говорит:

– Как по мне, рутина – дрянь похотливая.

104 БЭ

Похотливая или серая, но от этой рутины я как на иголках, все зудит внутри: по-прежнему никаких вестей от моей японки. Пустота меня убивает.

Я обрываю партию. И по настойчивым советам Ньецленда, обещавшего мне рай на земле, регистрируюсь в сервисе виртуальных знакомств: на «Тиндере». Выбираю ник: Мао Мао. Фотографию профиля.

105

День, когда все отправляются в отпуск. Мою заправку берут штурмом, внутри все битком, как в мексиканской тюрьме. Я навскидку насчитал человек пятьдесят, из них с десяток детей: они оккупировали прилавок и, шумя и галдя, требуют лимонад и биомолоко. У меня голова идет кругом. Я уже забыл, каково это – что-то делать.

В дверях появляется панк и, приняв заправку за вагон метро, орет:

– Люди добрые! Меня зовут Иисус, я бомж, меня самого коробит побираться, но выбора у меня нет…

Воцаряется вселенское молчание.

– … я прошу немного: один евро, кусок хлеба, обеденный талон или чуть-чуть сочувствия, чтоб было чем заплатить за койку. Я поляк, был токарем-фрезеровщиком, а теперь живу на улице, с тех пор как выгнала жена.

Все возвращаются к прерванным разговорам, покупкам, передвижениям. Только один ребенок слушает дальше, вместе со мной.

– Улица – это джунгли. Я не создан для этой борьбы. Я знаю, многие пытаются пробить ваш эгоизм. Я не единственный, не первый, не последний, и я не горжусь этим, но…

Он вдруг замолкает, опускает глаза и говорит так, будто это крайний, решающий аргумент:

– К тому же, за мной охотятся коммунисты.

Слушавший его ребенок, перепугавшись, протягивает свой стакан молока, бомж выпивает его залпом и уходит.

106

Мне кажется, я уже где-то видел этого панка, знакомое у него лицо. Или скорее ноги: он в берцах.

107

С биноклем в руках (все-таки решился его заказать) я стою на крыше заправки и, как капитан на своем мостике, обозреваю горизонт: заброшенный дом, склад, столбы окружной трассы, пустырь. Ставни в доме снова открыты, и сквозь стекло я вижу в тонком луче солнца на столе – видимо, письменном – цилиндрический предмет. Я кручу колесико, приближаю и понимаю, что там, на столе, рядом с картой и звездным глобусом лежит… бинокль.

От удивления я выпускаю свой, и он падает на землю.

108

Ньецленд не думает, что за мной следят. Он считает, что я брежу, что это все переутомление и мне надо взять отпуск.

109

«И на автозаправке то же самое: нужно вернуть волшебство акту покупки. В наши дни секрет в том, чтобы у клиента остался приятный опыт». Босс специально вызвал меня, чтобы вывалить вот это. Не знаю, что за муха его укусила. Может, муха рентабельности. (Или он в меня верит.)

110

Подъезжает автоцистерна, паркуется. Шофер вылезает из кабины, тянет шланг, втыкает его в землю, чтобы излить в подземный бак бензин, как нектар.

110 БЭ

Сквозь занавески я обозреваю колонки, автоцистерну, свое королевство. И думаю о том, что бензин – это нектар забвения. И то, что течет сейчас по шлангу,