Книга Холодное блюдо - Крейг Джонсон

солнце, но как только оно встает, у меня болят глаза, и я становлюсь дерганым. Так было всегда. Я сфокусировал взгляд, когда услышал грохот входной двери и увидел, как Джон Притчард идет по подъездной дорожке. Мне никогда не нравился Джон – он был одним из тех, кто любит все контролировать. Разговор прошел не так ужасно, как мог бы. Он сообщил мне, что Коди ушел из дома двадцать семь часов назад с лицензией на охоту. Я сообщил ему, что Коди не вернется.

Я сделал все возможное, проехал десять километров до дома, посидел на крыльце – ну, у входной двери, – но недолго, потому что было холодно. У меня хватило сил завалиться в дом, а не вывалиться из него. Я то и дело просыпался и засыпал снова, пока не зазвонил телефон, а потом зазвучал автоответчик, который заставила меня купить дочь.

– Это дом Лонгмайров. Сейчас никто не может взять трубку, потому что мы ловим преступников или восстанавливаем справедливость. Если вы оставите сообщение после сигнала, мы ответим вам, как только сможем. Хорошего дня!

Ей было очень весело записывать сообщение, напечатанное в инструкции, разумеется с небольшими поправками. Я улыбался каждый раз, как слышал его.

– День панкейков! – закричал голос в двадцати километрах. Джим Фергюсон был не только главой поискового отряда и моим старейшим заместителем на полставки, но еще и тем человеком, который раз в год разъезжал на рассвете по Дюрану на пожарной машине и кричал в мегафон: «День панкейков! День панкейков!»

В округе Абсарока всего три главных дня для избирателей, и два других я что-то не припоминал.

– О боже, нет. День панкейков.

Я подумывал застрелиться. Так и вижу заголовок: «САМОУБИЙСТВО ШЕРИФА! ОН ИСПУГАЛСЯ ПАНКЕЙКОВ».

– День панкейков! – Фергу очень нравилась эта работа. – Я целый час пытаюсь до тебя дозвониться, чтобы напомнить. Но если ты правда уйдешь через год на пенсию, то кому не пофиг?

Я проковылял до телефона возле кресла.

– Он правда сегодня?

– Ну разумеется. – Последовала пауза. – Слушай, Уолт, если хочешь, я скажу всем, что мы всю ночь работали.

Ферг поддерживал кампанию Терка, но у меня были другие планы. Если я хотел, чтобы Вик стала первой женщиной-шерифом в Вайоминге, то у меня оставался всего год, чтобы сделать для этого все. Я вынесу час Дня панкейков с Лосями, Орлами, Львами, Группой молодежи, Дочерями американской революции и, разумеется, Ассоциацией пенсионеров.

– Приеду через полчаса.

– Не забудь, в этом году мы собираемся в католической церкви.

– Точно.

Я включил кофемашину, насыпал туда столько кофе, что хватило бы на восемь чашек, а воды – только на четыре. Пока кофе готовился, я пошел мыться. Водопровод мы проводили сами, но вода текла сверху и уходила вниз. В этом помогала ванна, которую Генри нашел мне за двадцать долларов. Кто-то в резервации стрелял по ней 22-м калибром, но только облупил покрытие. А еще была проблема со шторкой. Не знаю, что за физика заставляла ее прилепляться к телу, когда включаешь воду, но так как мою ванну со всех сторон окружали шторки, во время душа я превращался в буррито-шерифа в вакуумной упаковке.

Я сел за руль Пули и проехал двадцать километров до города. Дюран расположен вдоль гор Бигхорн, и, поскольку здесь в изобилии водятся рыба и дичь, он стал пенсионерской столицей штата Вайоминг. В округе Абсарока игнорировать голоса стариков – значит всю жизнь пахать на бензоколонке Синклер. В Дюране практически нет работы кроме сферы обслуживания, из-за чего все люди старше девятнадцати сразу же уезжают; зато пенсионеры продолжают наплывать из Миннесоты, Висконсина, Иллинойса и Айовы, а еще парочка процентов из Техаса и Калифорнии. Они приезжают в поисках романтики Запада, которую показывают по субботам в мерцающем черно-белом цвете. Эти люди полвека штамповали свои бамперы и ждали осуществления западной мечты; они платили за нее и хотели осуществить во что бы то ни стало. Большинство в итоге собирали вещи и уезжали во Флориду, Аризону или куда-нибудь еще с более мягким климатом. Мне нравились те, кто оставался. Они выходят после метели, убирают снег и машут Пуле с такой радостью, будто в город приехал цирк. Черт, а я останавливался и говорил с ними. В Вайоминге шерифов избирают, так что мы должны нравиться народу. Наверное, если бы обычных полицейских избирали так же, текучка кадров была бы сильнее Ниагарского водопада.

На заре моей карьеры эта часть работы нравилась мне меньше всего – завоевывать всеобщую любовь. Но время шло, и я наоборот стал наслаждаться этим больше всего. Марта была права, когда сказала, что мне нужна наклейка на бампер «РОЖДЕН ВЕШАТЬ ЛАПШУ». Дебаты были просто потрясающими. В 81-м старый шериф Конналли задумал уйти на покой. Он пошел против меня, чтобы никто другой не встал на его место, и его речь была настолько нелепой, что к окончанию дебатов я чувствовал себя президентом всего мира. Меня избрали. Люциан вышел на пенсию и начал вести светскую жизнь в комнате 32 в Доме престарелых Дюрана. Я до сих пор хожу к нему вечером по вторникам играть в шахматы, и он до сих пор разбивает меня в пух и прах, к его огромному удовольствию.

Я посмотрел на трехсантиметровый слой снега, покрывшего полынь. Было похоже на азбуку Морзе из белых точек и черточек, ведущих по дороге. Если бы я мог расшифровать это сообщение, рассказало бы оно интересную историю? Правда по-прежнему заключалась в том, что меня избрали шерифом благодаря культу личности, и если эта тенденция сохранится, мою наследницу точно не изберут. Может, я впаривал округу Вик просто потому, что мог? Нет, она была лучшим кандидатом на эту должность, именно поэтому я не сдамся. День панкейков, День панкейков.

Я переключился на вторую передачу на углу главной улицы и Бигхорн и увидел вдалеке «Транс-Ам» Терка, припаркованный у офиса. От одного вида его машины у меня заныла задница. Мне не хотелось встречаться с ним на пустой желудок. Я надеялся, что он уже получил всю возможную информацию о ночном инциденте у Лаванды Бегущей Лошади из отдела по охоте. Я быстро обогнул здание суда так, чтобы меня не заметили, и направился прямиком к католической церкви. Там была огромная толпа и ни одного места для парковки. Я выкатил Пулю на бетонную площадку рядом с кондиционером и заглушил двигатель. Вряд ли святой отец сегодня приедет.

– Неужели это сама длинная рука закона. – Старая шутка, но я не против. – Лонгмайр, возьми стул и сядь сюда.

Стив Брандт