Книга Под кожей – только я - Ульяна Бисерова

Просто необходимо еще раз уточнить… м-м-м… некоторые детали произошедшего. Уверяю вас, ему ничего не угрожает.

Йоана кусала губы, глядя в сторону, словно не слыша заверений Вагнера.

— Господин Вагнер, мой сын совершенно непричастен, уверяю вас. Он ни в чем не виноват.

— Повторяю: вам совершенно не о чем беспокоиться. Это простая формальность.

Слезы, которые Йоана, сдерживала, брызнули из глаз. Она попыталась схватить Вагнера за рукав, но он отпрянул.

— Я жду снаружи, — холодно бросил он.

Йоана, наконец, заметила сына и порывисто обняла Луку.

— Я не пущу тебя, — прошептала она. — Не пущу.

— Все будет хорошо, ма, — натянуто улыбнулся он, отстраняясь. — Он же сказал: это просто формальность. День-два — и я буду дома, вот увидишь.

— Нет, нет…

— Ма, если Вольфганг Вагнер желает, чтобы я прокатился и в сотый раз рассказал о том, как я нашел этого парня, что в этом страшного?

— Не знаю. Но я ему не верю.

— Пойми же, выбора просто нет, — тихо, но решительно сказал Лука. — Или я сяду в его растреклятую колымагу сам, или на меня наденут наручники и затолкают силой. Не переживай, я как-нибудь выкручусь. Все будет хорошо. Обещаю.

Он буквально силой разжал объятья рыдающей Йоаны, взглядом перепоручил ее заботам Ханны и поспешил следом за Вагнером. Снаружи моросил дождь. Патрульные полицейские машины по-прежнему держали здание в плотном кольце. Дверь роскошного аэромобиля захлопнулась с мягким щелчком, отгородив пассажиров от шума внешнего мира.

Лука примостился на краю сиденья, стараясь не оставить грязных пятен на светло-бежевой обивке салона. Заметив, как вокруг стоптанных ботинок с присохшими комьями грязи растекается лужица, он мысленно чертыхнулся и отвернулся к окну. Нарочитая бравада, которой он пытался развеять страхи и тревоги матери, стерлась с его лица без следа. Сердце глухо стучало в висках, к горлу подступала тошнота. В голове бестолково метался рой мыслей. Кто же, черт возьми, этот парень, ради которого в Гамбург прилетел сам Вольфганг Вагнер? Вряд ли дело только в ограблении склада — стал бы советник мессера заниматься подобной ерундой. А что, если там хранилось что-то невероятно ценное? Тогда это не оставили бы без надежной охраны. А вдруг там было что-то… что-то запретное, про что никто не должен был пронюхать? Знает ли Вагнер, что Лука был там? А если его будут принуждать назвать имена сообщников? Как долго он сможет молчать, если его будут допрашивать с пристрастием?..

Аэромобиль легко и бесшумно поднялся в воздух. Сквозь затененные стекла показался крысиный лабиринт улиц, который вскоре скрылся за плотной пеленой облаков.

Украдкой бросив взгляд на Вагнера, который замер, как каменное изваяние и, кажется, совершенно забыл о его существовании, Лука с удивлением отметил, что он вовсе не стар — скорее, ближе к сорока. Гладко зачесанные волосы были высветленного, как у альбиноса, оттенка — неудивительно, что в сумраке врачебного кабинета он принял это за седину.

Представив, как вытянулось бы от изумления лицо Флика, узнай он, что его приятель прокатился под облаками в компании самого Вольфганга Вагнера, хоста и правой руки Герхарда Вагнера, который безраздельно владел не только Гамбургом и окрестностями, но и половиной Ганзы, Лука горько усмехнулся.

Глава 6

— Через пятнадцать минут приземляемся, господин Вагнер.

Услышав измененный динамиком голос пилота, Лука вздрогнул — похоже, он все-таки задремал и сейчас даже отдаленно не представлял, как долго и, главное, в каком направлении они летели.

— Эту панораму стоит увидеть своими глазами хотя бы раз в жизни, — Вагнер нажал кнопку на подлокотнике, и затемненные стекла аэромобиля прояснились. Внизу раскинулся городок — маленький, не чета Гамбургу, но аккуратный и нарядный, как на рекламном постере. Приглядевшись, Лука заметил марево силового периметра, которое переливалось разноцветными разводами, как пленка бензина в дождевой луже. Когда аэромобиль проходил сквозь невидимую преграду, от кончиков пальцев по телу, приподнимая волоски на коже, пробежали сотни мелких иголок.

— Что это за город?

— Бремен.

Город, где находится главная резиденция Вагнеров. Дело, похоже, действительно принимало нешуточный оборот. Лука почувствовал, как желудок сжался в ледяной комок. Что, если тот доходяга все-таки пришел в сознание и проболтался, что его подстрелили во время ограбления торгового склада, отмеченного печатью семьи? И что не кто иной, как Лука, был пособником банды?… Лука не чувствовал за собой вины, он никогда бы сознательно не пошел на грязное дело, но вряд ли в полиции будут вникать в его моральные принципы.

Аэромобиль плавно приземлился на идеально подстриженной лужайке. Лука легко спрыгнул и огляделся. Вокруг был ухоженный парк. Сочная зелень газона упруго пружинила под ногами. Худшие ожидания Луки, что прямо у двери мобиля его скрутят полицейские, пока не оправдались. Их встречал только камердинер в форменном сюртуке, который расплылся в приветливой улыбке и услужливо раскрыл над Вагнером большой черный зонт, хотя дождь едва-едва накрапывал. Когда следом за советником мессера из кабины выпрыгнул Лука, надменное бледное лицо камердинера еще более вытянулось. Лука невольно улыбнулся. Тот открыл было рот, словно собираясь произнести длинную прочувствованную речь, однако тут же закрыл его, так и не издав ни звука.

Тропинка, посыпанная белой мраморной крошкой, вела сквозь сад с цветущими клумбами, фонтанами и античными статуями к дворцу из светло-коричневого камня. Айдибрас Луки мигнул и погас.

— Матиас, проводите его в восточное крыло. Да, и обеспечьте надежную охрану, — бросил Вагнер, просматривая на планшете поступившие сообщения и все сильнее хмурясь.

— Я под арестом?

— Что?.. А, нет, разумеется. Закончу дела через час, и переговорим.

Камердинер провел Луку по коридорам со скрытым светом, устланным тысячами погонных метров ковровых дорожек, поглощающих любой звук, через анфиладу светлых комнат, где стояла антикварная резная мебель, а стены украшали картины старых мастеров, фамильные портреты и рыцарские доспехи. Луку не покидало смутное ощущение, что он уже бывал здесь прежде: ему был знаком запах старого дерева, мягкий сумрак и пятна солнца на вощеном паркете, обстановка благородной, породной роскоши, но странным образом узнавание вызывало не умиротворение, а чувство все возрастающей тревоги.

После барочного роскошества дворца обстановка гостевой спальни выглядела спартанской: стены, пол и даже потолок были зашиты светло-серыми панелями, высокие окна прикрыты тяжелыми шторами, зато кровать — просто королевское ложе, размером с ту каморку, в которой они ютились с Йоаной.

— Осмелюсь предположить, что вам хотелось бы отдохнуть и освежиться после долгого перелета, — камердинер быстро нажимал кнопки на сенсорной панели, регулируя яркость освещения и температуру воздуха. — Завтрак будет подан через пятнадцать минут.

Едва только камердинер с поклоном удалился, Лука скинул тяжелые, заляпанные грязью рабочие ботинки и с разбегу плашмя бросился