Книга Былины. Сказания о богатырях земли русской - Александр Николаевич Нечаев

Ореховец, а третий город Крестьяновец. А мужики в тех городах были непокорные.

Собирал Вольга дружину хоробрую, тридцать молодцев без единого. Двадцать девять дружинников один к одному, а сам князь Вольга во тридцатых стал. Сели они на добрых коней и поехали в три пожалованных города с пригородками с горожан да с крестьян дань собирать.

Долго ли, коротко ехали по чистым полям да по широким степям и услышали в чистом поле ратая-пахаря: орет-пашет где-то пахарь, понукивает, сошка у пахаря поскрипывает, омешики [26] по камешкам прочиркивают.

Ехал Вольга с дружинниками день с утра до вечера, нигде ни на кого не наехал. Только слышно, как орет пахарь в поле, понукивает да посвистывает, сошка у пахаря поскрипывает да омешики по камешкам прочиркивают.

Ехал Вольга с дружиною и на другой день с утра до вечера и на закате красного солнышка наехал в чистом поле на ратая.

Орет пахарь, понукивает, из края в край бороздки помётывает. В край он уедет — другого не видать. Пенья-коренья выворачивает, а малые камешки в борозду валит.

У пахаря кобылка соловая, хвост у кобылки до земли расстилается, а грива колесом завивается.

Сам пахарь — дородный добрый молодец, глаза у него соколиные, брови чёрные соболиные, кудри кольцами рассыпаются, из-под шляпы пуховой выбиваются.

Подъехал князь Вольга Всеславьевич к пахарю, поздоровался:

— Бог помочь тебе, пахарь-оратаюшко, орать-пахать да крестьянствовать, из края в край бороздки домётывать!

Говорил пахарь в ответ таковы слова:

— А поди-ка ты, пожалуй, Вольга Всеславьевич! Сам ты далече ли, Вольга, едешь, куда путь держишь со своей дружиной хороброю?

Отвечал Вольга Всеславьевич:

— Мой дядюшка, князь Владимир стольнокиевский, меня пожаловал тремя городами с пригородками — Гурчевцем да Ореховцем, а третьим городом Крестьяновцем. Вот и еду я с дружиною хороброю получить дани-подати с тех горожан да крестьян.

Пахарь выслушал да и вымолвил:

— Ах, Вольга Всеславьевич, я недавно был в тех трёх городах, ездил соли купить. И привёз соли три меха на своей кобылке соловенькой, а всего-то соли в трёх мехах триста пудов. И привёз я вести нехорошие. Много в тех городах татей — дорожных разбойников. Застращали они всех проезжих, прохожих людей. Угрожают, просят подорожного выкупа. А кто грошей не даёт, того грабят да бьют. Ну а я был с шалыгой [27] подорожною и платил той шалыгой дань-подать разбойникам так: кто стоя стоял, тот сидя сидит, а кто сидя сидел, тот и в лёжку лежит — надолго они запомнят меня.

Задумался князь Вольга, потемнел лицом после этих слов оратая-пахаря, а потом сказал:

— Спасибо, оратай-оратаюшко, поведал мне, рассказал всё о тех городах. Я в них век не был, путь-дорога туда незнакомая. Поедем-ка со мной во товарищах, ведь тебе те места ведомы.

Пахарь слова на то поперёк не сказал. Он гужики с сошки повыстегнул, кобылку из сошки повывернул, оставил в борозде свою сошку кленовую, сам садился на свою кобылку соловую, и поехали они по чистому полю, по широкому раздолью. Тут спохватился пахарь:

— Ай, Вольга Всеславьевич! Ведь оставил я сошку на виду в борозде. Неровен час, наедет нехороший человек: он сошку из земельки повыдернет, из омешиков земельку повытряхнет из сошки омешики повыколотит, и нечем мне будет землю пахать, крестьянствовати. Пошли ты двух дружинников, чтобы сошку из земельки повыдернули, из омешиков земельку повытряхнули да и бросили бы сошку за ракитов куст!

Молодой Вольга Всеславьевич посылает двух добрых молодцев из своей дружинушки хороброй:

— Ступайте скорым-скоро сошку из земельки повыдерните, из омешиков земельку повытряхните и бросьте сошку за ракитов куст!

Повернули добрых коней два дружинника, подъехали два добрых молодца к сошке кленовенькой. Они сошку за обжи [28] кругом вертят, да не могут они сошку поднять, не могут сошку из земельки повыдернуть, из омешиков земельку повытряхнуть, бросить сошку за ракитов куст. Молодой Вольга Всеславьевич посылает им в помощь десяток дружинников. Все двенадцать дородных добрых молодцев вокруг сошки похаживают. Они сошку за обжи кругом вертят да не могут сошку из земельки повыдернуть, из омешиков земельку повытряхнуть, бросить сошку за ракитов куст.

Тут молодой Вольга Всеславьевич мечет грозный взгляд на двенадцать добрых молодцев. Он махнул рукой и послал всю свою дружину хоробрую.

И собрались вокруг сошки кленовенькой все дружинники — тридцать молодцев без единого. Взяли сошку за обжи, кружком вертят, из последних сил выбиваются, да не могут они сошку поднять. Не могут сошку из земельки повыдернуть, из омешиков земельку повытряхнуть и бросить сошку за ракитов куст.

Глядел, глядел пахарь на дружинников да и вымолвил:

— Смотрю я, смотрю да и думаю: «Немудрая, князь Вольга Всеславьевич, дружинушка хоробрая твоя. Не могут они сошку из земельки повыдернуть, из омешиков земельку повытряхнуть и бросить сошку за ракитов куст. Не дружинушка это хоробрая, а хлебоежи один к одному».

Да с теми словами повернул пахарь кобылку соловую, подъехал к своей сошке. Он брал сошку одной рукой, сошку из земельки повыдернул, из омешиков земельку повытряхнул и бросил сошку за ракитов куст.

Повернули они коней и стали путь продолжать. Едут по чистому полю, по широкому раздолью.

У пахаря-ратая кобылка на рысь перешла, а Вольгин-то конь запоскакивал, дружинники на своих конях растянулись по полю.

У пахаря кобылка грунью пошла, [29] Вольгин-то конь не поспел за ней, оставаться стал. И принялся Вольга покрикивать, рукою помахивать, сам говорил таковы слова:

— Стой, постой, оратаюшко!

Попридержал пахарь свою кобылку соловую, стал дожидаться князя с дружинниками. А Вольга Всеславьевич подъехал и вымолвил:

— Ай, оратай-оратаюшко! Коли твоя кобылка соловенькая да конём бы была, я за кобылку пятьсот бы дал!

Пахарь-оратай на те речи ответ держал:

— Ай же, Вольга Всеславьевич, немного ты смыслишь в конских статях, [30] коль за эту кобылку пятьсот посулил. Ведь я сам купил кобылку жеребёночком-сосунком и в те поры заплатил пятьсот рублей. А если эта кобылка конём бы была, так этой кобылке и сметы нет! [31]

Слушает князь Вольга Всеславьевич пахаря-оратая, смотрит на него, сам всё больше удивляется:

— Ты послушай-ка, оратай-оратаюшко, да скажи мне, как тебя по имени зовут, как величают по изотчине.

Отвечал оратай-пахарь:

— Ай же ты, Вольга Всеславьевич! Как я ржи напашу да в скирды сложу, а в скирды сложу да домой выволочу, домой выволочу, дома вымолочу, драни надеру да пива наварю, пива наварю, мужиков напою, и станут мужички меня похваливати да покликивати: «Ай же молодой Микулушка Селянинович!»