Книга (не) твоя тайна, или Разбуди мою страсть - Вероника Касс

Ехала я не туда. Нужно к Раисе.

“Успокоиться! Взять себя в руки!”

Вбила в навигаторе нужный адрес, чтобы совсем точно и без промашек добраться до квартиры Расимовых.

Раиса была в приподнятом настроении, так же как и ее сын, чего не скажешь о Еве: та через губу попрощалась с женщиной и, показав Ринату, пока его мать смотрела на меня, некультурный жест из трех пальцев, схватила меня за ладонь и потащила на выход.

— Ева, а если бы Раиса заметила? — спросила я, уже сидя в машине.

— Мамочка, ты о чем? — рыжий демоненок превратился мгновенно в голубоглазого милого ангелочка.

— Ева, я видела, как ты попрощалась с Ринатом. Это дурной тон, — встретилась взглядом с дочерью в зеркале.

— Пф-ф-ф, — протянула дочка, — было бы перед кем стесняться! Расимов сам бескультурный и невоспитанный.

— Ну и чего такого невоспитанного он опять сделал? — Я с трудом сдержала улыбку, хоть и понимала, что дочь надо отругать, но не могла. Я с особым удовольствием слушала все новости об их непрекращающихся пакостях друг другу.

Ева насупилась и отвернулась к окну, а я перевела взгляд на дорогу.

— Я завалила из-за него математику, — выпалила на одном дыхании дочка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Как это?

— Он дал мне списать! — выкрикнула Ева, а голос дочери начал подозрительно дрожать.

— И? Бельчонок, что дальше? У него были ошибки? Ты из-за этого расстроилась?

То, что дочь написала контрольную по математике на натянутую, слабенькую троечку, я узнала еще раньше нее. Но я и предположить не могла, что Ева так расстроится, ведь плохие оценки по математике — это наша обычная практика, ничего нового и удивительного.

— У него не было ошибок! Он написал на пять! На пять с плюсом, мама. — А вот это уже интереснее.

— Хочешь сказать…

— Да, да! Он специально дал мне списать с ошибками, а потом все исправил. А я только подумала, что он настоящий, надежный мужчина.

— Ева!

Я громко рассмеялась — ох уж эта детская непосредственность. Как можно одновременно в чем-то быть совершенно несмышлёным дитём, а в чем-то — взрослым и разумным человеком, со своими взглядами на жизнь. Удивительно.

— Ринат не мужчина, он мальчик, он даже младше тебя, если ты не забыла. Так что ты должна делать скидку на это. Тем более я тебе уже сколько раз говорила, что мальчики взрослеют в разы медленнее девочек.

— То есть мне терпеть его выходки, пока он не повзрослеет? — успокоившись, спросила дочь.

Я тормознула на светофоре и повернулась к Еве, она смотрела на меня серьезными заплаканными глазами. Родная моя маленькая девочка, как же не хотелось ее расстраивать и разочаровывать, что списанная контрольная с ошибками и краска на стуле — это такие мелочи по сравнению с тем, что нам, женщинам, действительно приходится терпеть от мужчин.

Быстро-быстро заморгала, чтобы прогнать всплывший перед глазами образ бывшего мужа. Можно ли простить предательство? Хоть когда-нибудь? Ведь есть на свете женщины, умеющие прощать или хотя бы отпускать. Я отпустила, переступила через него, но не простила до сих пор, потому что ненавижу. Смотрю каждый раз в голубые глаза Евы и люто ненавижу Антона за то, что все так, а не иначе.

— Родная, попробуй не реагировать на него. Увидишь, он сначала начнет пакостить еще сильнее, но потом ему это надоест. И не придется ничего терпеть.

— Думаешь?

— Белочка, я уверена, — натянуто улыбнулась, отгоняя прочь никому не нужные воспоминания, и, переключив скорость, тронулась с места.

В моей жизни давно не было места для Куркова. У меня не было даже лишней секунды, чтобы думать об этом призраке прошлого. Тем более сейчас, когда на горизонте появился еще один призрак. Надо выяснить, что Самойлов забыл в столице. Позвоню Калининым, они-то уж точно должны знать все подробности. Непременно так и сделаю, помогу Еве с контрольной работой над ошибками и засяду за свою собственную. Работу над ошибками прошлого.



Глава 8

Настин телефон был вне зоны действия сети, и я набрала по памяти номер своего школьного друга — это было быстрее, нежели я бы начала рыться в контактах.

— Да, — послышался хриплый голос на том конце провода. Я глянула на часы: на Дальнем Востоке было одиннадцать вечера, неужели Калинины уже спали?

— Разбудила?

Насыпала две ложечки кофе в чашку и залила кипятком растворимый напиток.

— Вик, одиннадцать ночи, как ты думаешь?

Я присела на высокий стул у барной стойки и, закинув ноги на соседний, чтобы было удобнее, начала допрос.

— Где жена твоя?

— В Китае.

— Я же серьезно спрашиваю, — показательно надула губы, как будто Калинин мог разглядеть мое выражение лица, несмотря на разделяющие нас тысячи километров.

— И я серьезно, Вик, — тяжело вздохнул Роман и чем-то звякнул. Неужели тоже кофе решил попить? — Уже неделю как забрала детей и свалила.

— Ты меня сейчас пугаешь.

— Я сам себя пугаю, Иванова. Знаешь, как похудел, даже шоколадки не радуют.

— Ро-о-о-ома, уж никогда не поверю, что Елизавета Алексеевна допустила бы твое похудение. Колись давай! Где твоя жена?

— Говорю же, в Китае. Школа, в которой она преподает, какой-то тур устроила. Пятнадцать детей, включая наших, и три преподавателя поехали практиковать китайский.

— А тебе нельзя, — наигранно вздохнула, сдерживая смех, — вояка ты наш. Когда тебе уже на пенсию?

— Ну, минималка уже есть, но это же так, Вик, несерьезно. Рассказывай лучше, как у вас дела.

— Ром, я тебе не за этим звонила.

— Ну ты как бы могла и сделать вид, я тебе специально шанс давал, — рассмеялся Калинин в трубку.

Я провела пальчиком по краю чашки, набираясь смелости.

— Ты помнишь Самойлова?

— Вета? — настороженно спросил Роман. Я настолько явно представила его перед собой, что увидела хмуро сведенные брови и вечную складочку между ними.