Книга Похитители снов - Мэгги Стивотер

– Не надо говорить со мной таким тоном. Иными словами, ты сам не понимаешь, что принес?

– Мне кажется, она нужна для перевода. Она это делала во сне.

Вблизи резьба превратилась в буквы и слова. Кнопки были такими маленькими, а буквы такими аккуратными, что Ганси не мог догадаться, как эту штуку сделали. И как разнообразные колесики встроили в ящик без всяких видимых швов на радужной деревянной поверхности.

– Здесь латынь, – заметил он и перевернул коробку. – Здесь греческий. А тут… санскрит, кажется. А это коптский?

Ронан спросил:

– Блин, кто вообще знает, как выглядит коптский?

– Очевидно, ты. Я практически уверен, что это он. А эта сторона, с колесиками – мы. Во всяком случае, наш алфавит, и он складывается в английские слова. А здесь? Остальное – мертвые языки, но конкретно этот я не узнаю…

– Слушай, – сказал Ронан, поднимаясь на ноги. – Ты всё слишком усложняешь.

Он подошел к Ганси, взял ящик, повернул несколько колесиков на «английской» стороне, и сразу же кнопки на других сторонах задвигались. В этом было что-то нелогичное.

– У меня голова болит, – пожаловался Ганси.

Ронан показал ему английскую сторону. Буквы сложились в слово «дерево». Он перевернул коробку на латинскую сторону. Bratus. Потом на греческую. δένδρον.

– Значит, эта штука переводит английский на другие языки. Вот перевод слова «дерево». И всё-таки я не понимаю, что ЭТО такое. «T’ire»? Не похоже на…

Ганси замолчал. Его познания по части вымерших языковых курьезов истощились.

– Боже, как я устал.

– Ну так спи.

Ганси мрачно взглянул на друга, словно спрашивая, каким образом у Ронана, именно у Ронана хватило глупости предположить, будто сон – это нечто легко достижимое.

Ронан произнес:

– Поехали в Амбары.

Ганси бросил на него еще один взгляд. И этот взгляд спрашивал, каким образом у Ронана, именно у Ронана, хватило глупости предположить, что Ганси согласится на нечто настолько нелегальное с недосыпу.

Ронан предложил:

– Давай выпьем апельсинового соку.

Ганси задумался. И посмотрел на стол, где стоял горшочек с мятой, а рядом лежали ключи. Часы, пугающе уродливый старинный агрегат, который Ганси нашел на свалке, показывали 3.32.

Ганси сказал:

– Ладно.

И они пошли и выпили апельсинового сока.

6

– Это просто какой-то секс по телефону, – заметила Блу.

Орла, нимало не оскорбившись, ответила:

– Ты просто завидуешь, что этим занимаются другие.

– Нет.

Сидя на полу на кухне и шнуруя кроссовок, Блу сердито смотрела на двоюродную сестру. Орла возвышалась над ней, в блузке, которая поражала одновременно теснотой и пестрым рисунком. Штанины ее брюк были достаточно просторны, чтобы спрятать в них какое-нибудь небольшое животное. Орла помахала трубкой над Блу, рисуя в воздухе гипнотическую восьмерку.

Телефон, о котором шла речь, представлял собой горячую линию, проведенную на втором этаже дома номер 33 на Фокс-Вэй. За доллар в минуту клиенты подвергались осторожному предварительному исследованию – плюс несколько бонусов, если трубку брала Орла, – и получали ряд деликатных предположений касательно того, как улучшить свою судьбу. Все в доме поочередно сидели на телефоне. Все, как верно заметила Орла, кроме Блу.

Каникулы Блу не включали ничего сверхъестественного. Честно говоря, работать в «Нино» было бы невыносимо, обладай она шестым чувством, помимо пяти обычных. Блу обычно предпочитала не делать то, что ей не нравилось, однако, презирая работу в «Нино», она еще не уволилась. Или не вылетела. Работа официанткой требовала терпения, убедительной застывшей улыбки и способности регулярно подставлять другую щеку, одновременно доливая диетическую колу доверху. Блу могла демонстрировать лишь одно из требуемых качеств за раз, и неизменно – не то, которое требовалось. Ничуть не упрощало дела то, что в «Нино» в основном захаживали ученики Агленби, многие из которых полагали, что грубость – это просто громкий флирт.

Проблема заключалась в том, что в «Нино» хорошо платили.

– Да ладно, – сказала Орла. – Все знают, почему ты так злишься.

Блу встала и взглянула кузине в лицо. Не считая крупного носа, Орла была красива – длинные каштановые волосы, перехваченные на лбу вышитой повязкой, удлиненное лицо, пирсинг в носу, длинное тело, которое казалось еще длиннее благодаря сандалиям на платформе. Даже стоя, Блу – с ее пятью футами роста – доходила головой лишь до темно-коричневого горла своей двоюродной сестры.

– Меня не волнует, экстрасенс я или нет.

Это было правдой лишь отчасти. Блу не завидовала способностям Орлы. Она завидовала ее умению отличаться от остальных, не прикладывая к тому усилий. Блу приходилось много стараться. Очень много.

Та снова помахала телефоном.

– Не ври мне, Блу. Я могу прочитать твои мысли.

– Нет, не можешь, – отрезала Блу, схватив со стола свой покрытый пуговицами кошелек.

У нее не было экстрасенсорных способностей, но это не значило, что она не имела никакого понятия о том, как происходит процесс. Девушка посмотрела на часы. Почти опоздала. Практически опоздала. Едва успеет прийти вовремя.

– В отличие от некоторых, моя самооценка не связана с профессией.

– О-о-о… – простонала Орла и галопом пустилась по коридору, как цапля.

Местный акцент сменился высокомерным южным выговором.

– Кто-то слишком много общается с Ричардом Кэмпбеллом Ганси Третьим. «Моя самооценка не связана с профессией».

Эта фраза прозвучала с максимально преувеличенным вирджинским акцентом. Орла говорила, как пьяный Роберт Ли.

Блу потянулась к двери.

– Ты дразнишься, потому что я назвала твою манеру общаться с клиентами «сексом по телефону»? Тем не менее. Никто не обязан выслушивать предположения о своем будущем в таких интонациях. Мама, вели Орле отойти. Я опаздываю.

Мора, сидевшая в гостиной, подняла голову. Она была чуть выше дочери, и в тех случаях, когда на лице Блу читалась целеустремленность, на лице Моры появлялось приятное удивление.

– Ты в «Нино»? Иди сюда, возьми карту.

Хоть Блу и опаздывала, но не сумела устоять. «Это займет всего секунду». С детства ей нравился ритуал гадания по одной карте. В отличие от затейливых крестообразных раскладов таро, которые мама обычно делала для клиентов, чтение по одной карте, которое она выполняла для Блу, казалось чем-то вроде игры, доброй и короткой. Не столько сеанс ясновидения, сколько полуминутная детская сказка, в которой Блу всегда была героиней.