Книга Пой, молись, люби - Лина Баркли

— Прекрати… — задохнувшись, выговорила Эва.

— Один только поцелуй, моя красавица, и я позволю тебе пойти на работу, — насмешливо пообещал он.

— Нет! — выпалила Эва. Сердце ее билось в груди, словно пойманная птичка в клетке.

— Упрямица! Ты хочешь поцеловать меня так же, как хочу этого я, поддразнил ее Зак.

— Простите… я не сообразил… я вошел через заднюю дверь, — раздался чей-то голос.

Зак моментально опустил руку, а Эва отпрыгнула назад и расширенными от ужаса глазами увидела в нескольких шагах от себя Брэда Слотера. На его выразительном лице промелькнуло изумленное недоверие, в следующую секунду сменившееся добросовестной имитацией полнейшего равнодушия.

3

Эва, окаменев, глядела, как Брэд передает Заку папку с документами.

— Мисс Рентон надо подбросить до работы. — Сфаэлос насмешливо изогнул черную бровь, кинув на нее иронический взгляд. — Если только ты не передумала, дорогая.

— Нет!

Эва толкнула обеими руками тяжелую входную дверь.

Зак обнял ее за плечи и вышел вместе с ней на крыльцо; его, по-видимому, не трогала ее ледяная отчужденность, которая отбила бы охоту заигрывать у любого мужчины.

— Обедаем в час… да?

Эва с ужасом увидела, как из-за ограды вынырнул какой-то тип и навел на них фотоаппарат.

Щелк! Сияя от радости, он перебежал улицу и прыгнул в автомобиль.

— Какая неприятность, — заметил Зак, даже не потрудившись придать голосу досадливую интонацию.

Напряжение, которое царило в автомобиле, когда Брэд вез Эву, казалось таким осязаемым, что его можно было резать ножом.

— Так… — начал он мрачно. — Теперь тебе остается только лгать напропалую старине Трою. Заработалась допоздна, пришлось остаться ночевать… Можешь сказать, что я тоже был с вами. Только не вздумай говорить правду! Поверь мне, Трою сейчас вовсе не нужно знать то, что случилось на самом деле. Репортеры постоянно охотятся за Сфаэлосом, и в завтрашних газетах появятся снимки, где ты выходишь в десять утра из двери его дома. Но что это доказывает? В сущности, ничего.

Эва сидела белая как полотно. Ее вовсе не удивил циничный совет коллеги, но обескуражила его откровенность. Она разлепила пересохшие губы.

— Брэд, я…

— Не могу поверить, чтобы ты! — пробормотал он, покачивая гладко причесанной головой. — Я-то считал тебя непробиваемой. И чувствую себя виноватым. Я предложил тебе эту работу только потому, что ты была помолвлена. Еще позавчера ты передавала Сфаэлосу чашку с кофе с таким видом, словно он разносчик дурной болезни, а сегодня утром…

— Пожалуйста, не будем об этом, — прошептала Эва. Она вспомнила, как проснулась накануне веселая и жизнерадостная, в полном неведении о том, что готовит ей предстоящий день. А сегодня…

— Видимо, Зак решил заняться тобой всерьез. Я, по правде говоря, все время этого боялся. Я уже давно работаю с ним, и, поверишь ты или нет, мне он нравится… Но Зак смертельно опасен для особ вашего пола. Эмоционально он абсолютно холоден и не способен на чувство. Я много раз видел, как он ведет себя с женщинами, и знаю, что…

Неужели еще кто-то знает об интересе к ней Зака Сфаэлоса?!

— Две твои предшественницы влюбились в него по уши и буквально не давали ему прохода. Я полагал, у тебя больше здравого смысла.

Здравый смысл? Разве в ее вчерашнем поведении присутствовала хотя бы крупица его? Эва стыдилась самой себя. Может, это в ней говорила ханжеская мораль? Но не могла же она за одну ночь избавиться от принципов, которые считала правильными всю жизнь. Хуже того, она сама буквально бросилась в его объятия. Эве стало тошно. Как могла она совершить подобное? И зачем? Неужели настолько утратила самоуважение, что испытала благодарность к Заку Сфаэлосу только за то, что тот счел ее достойной своего внимания? Или после того как она увидела Троя с Абигайль, ей потребовалось доказательство своей способности привлечь мужчину? А может, безотчетно искала способ отомстить за предательство? Если она руководствовалась последним побуждением, то теперь открыла, что месть — палка о двух концах, которая способна обратиться против вас самих и принести жестокие страдания.

Когда они пришли в офис, хорошенькая стройная девушка, дежурившая в приемной, здороваясь, метнула на Эву любопытный взгляд. Две секретарши, что-то горячо обсуждавшие в коридоре, мгновенно замолчали и едва ответили на приветствие, когда Эва поравнялась с ними. О причине догадаться было не трудно…

— Мисс Рентон? — Официант торопливо убирал крышки с тарелок с разнообразными кушаньями, расставленными на столике с подогревом. — Завтрак, с наилучшими пожеланиями от мистера Сфаэлоса.

— Черт, — приглушенно пробормотал Брэд за ее спиной. Затем откашлялся и произнес во всеуслышанье:

— О, здесь вполне хватит на двоих. Вчера засиделись допоздна над отчетом и сегодня проспали — даже не успели перекусить перед работой.

Эва так растерялась, что не догадалась хотя бы взглянуть на Брэда с благодарностью за его старания выгородить ее. Кто же поверит, чтобы Зак потребовал от Брэда оставить жену в роддоме и работать с ним всю ночь?

Она опустилась на свое место за столом и молча смотрела, как официант расставляет тарелки. Эва ничего не ела со вчерашнего утра, хотя могла бы прекрасно поужинать, если бы не старалась так настойчиво… соблазнить Зака Сфаэлоса. Густой румянец залил нежную кожу щек. А Зак, вот мерзавец! Он не мог не догадываться, что подобный жест с завтраком вызовет сплетни. Неужели он мог быть таким жестоким?

— Кто родился у Дженнет — мальчик или девочка? — спросила она Брэда, стараясь вести себя как ни в чем не бывало.

— Разве Зак тебе не сказал? Вчера он минут десять расспрашивал меня по телефону… — Брэд слегка покраснел. — Извини. Девочка. Мы хотим назвать ее Энни.

— Поздравляю. — Эва неловко взяла нож и вилку.

Она через силу заставляла себя глотать пищу, а в голову ей лезли воспоминания о греховно-сладостных ощущениях минувшей ночи. И она ужасалась тому, в какую бесстыдную распутницу превратилась за одну-единственную ночь в объятиях Сфаэлоса. Если бы только испытанное ею было неприятно, отвратительно, хотя бы принесло разочарование! Ей не простить себя за то, что она нашла Зака более привлекательным физически, чем человека, женой которого собиралась стать. Кто она такая после этого? Может, ее тетя оказалась права?

Сара Фремонт неоднократно предостерегала племянницу об опасностях, которые таит в себе неразборчивость в знакомствах. Скромная и спокойная, непохожая на не по годам развитых сверстниц, Эва находила эти лекции унизительными. Ей было обидно, что тетя откровенно боится, как бы в ней не сказалась наследственность. Неужели ее мама, которую Эва едва помнила, вела беспорядочную жизнь? В упорном нежелании миссис Фремонт получше вглядеться в жизнь собственной дочери была какая-то мрачная ирония.