Книга Чёрная кровь Сахалина. Каторжанин - Александр Башибузук

А на исходе третьего дня, после того как Майя наконец сняла с моей раны швы, возле заимки появился взмыленный туземец и пояснил, что сюда идет крупный отряд японцев и они уже в нескольких часах пути от нас.

Как чувствовал, что прохлопают…

– Сколько их? – сгоряча гаркнул я на аборигена.

Тот испуганно дернулся и принялся растопыривать пальцы.

– Двадцать, еще один на лошади и проводник, но он гиляк, – перевела Майя. – Айны считают только двадцатками.

– Да хоть тридцатками! Почему так поздно предупредили?

Майя слегка смутилась.

– Гиляк провел японцев коротким путем, откуда не ожидали.

– Понятно. Собирайтесь.

– Но… – Она нахмурилась. – Сами еще…

– Если здесь появятся японцы, то умрут все, в том числе и Сами. Выбор небогатый. Сколько вам надо времени?

– Часа два. Мы уже начали собирать необходимое, но…

– Святые угодники… – Я хотел ругнуться, но сдержался.

Ну и что делать? На носу ночь, японцы остановятся ночевать, но и мы в темное время не можем отправляться в дорогу. Понятное дело, рано утром снимемся, но будем тащиться с черепашьей скоростью из-за больной, отчего преимущество во времени быстро растает и япошки нас догонят. Запутать следы тоже не получится, с косоглазыми проводник-гиляк, который читает тайгу, как я газету. Остается только…

Глава 4

– Остается только… – Я запнулся, отошел в сторону, присел на заросший мхом валун около конюшни и лишь тогда завершил фразу: – Атаковать первым…

Отчаянно захотелось залить в глотку чего-то крепкого, но ничего, кроме японского пойла, в наличии не имелось, поэтому пришлось поумерить желание – еще не хватало глотать эту вонючую дрянь.

Ладно, обойдусь, пока не найду арманьяка. Н-да… И откуда такие замашки? Ведь сроду не пивал, только слышал. Не иначе опять что-то из подсознания лезет. Ну и черт с ним, не о том голова болит.

Итак, как я уже говорил, выбор у меня невелик. Разумеется, бросать своих в беде, особенно женщин, – последнее дело. Но если отставить в сторону пафос и лирику, получается, что я сейчас привязан к сестрам, как младенец пуповиной – к матери. Деваться мне некуда; где искать партизан, я абсолютно не знаю, а отправляться в свободное плавание с минимумом снаряжения и незалеченной раной – это полный идиотизм. То есть только рядом с Майей и Мадиной у меня есть хоть какие-то шансы на выживание. А значит… значит, мне придется беречь их как зеницу ока.

А посему будем пытаться устроить косоглазым карачун. На первый взгляд, точно такое же самоубийство – переть одному на два десятка вооруженных солдат, но это только на первый взгляд.

Во-первых, хорошо устроенная засада может как-то уравнять шансы. Опыт стычек в тайге у меня вроде как есть, и даже неплохой. Хунхузы – отличные учителя, немало крови попортили как в прямом, так и в переносном смысле. А во-вторых, кроме меня есть еще и айны…

Я посмотрел на аборигенов. Все, кроме вождя, помогали собираться Майе и Мадине. Несколько человек увязывали вещи во вьюки и расторопно грузили их на двух лохматых низкорослых лошадок и на оленей. Еще двое быстро сооружали что-то вроде вьючных носилок, видимо, для роженицы.

А вождь, стоя перед сидевшим на корточках незадачливым дозорным, что-то гневно выговаривал ему вполголоса и периодически, через равные промежутки времени, лупил по башке короткой, но увесистой палкой.

«Н-да… – невесело подумал я. – Как-то не верится, что волосатики помогут мне со своими давними «друзьями». Они и сами до смерти боятся японцев, вон как шустрят. Впрочем, за спрос не бьют в нос. Попробую подойти к вопросу творчески, так сказать, с психологическим вывертом. Ну а нет, значит, нет, деваться все равно некуда…»

Встал и подошел к вождю. Тот сразу перестал лупцевать бедолагу и изобразил повышенное, почтительное внимание. Но я его проигнорировал и сунул японскую карту под нос дозорному.

– Где сейчас японцы и как они будут сюда идти? Какого черта таращишься? Где, спрашиваю?

До того так и не дошло, место и примерный маршрут указал сам староста.

– Понятно. А вы куда направляетесь? Господи милостивый, и ты туда же! Куда, спрашиваю, лохматое ты чудовище?

К счастью, сценка привлекла Майю, и она сама показала мне место на карте.

– Сначала – к реке Пиленга, здесь рядом, потом сплавимся по ней в Большую Тымь и пойдем дальше на север, к одному из ее притоков. Мы там раньше жили, к тому же рядом – одно из утари айнов. Японцам будет проблематично туда добраться.

– Хорошо… – Я сухо кивнул и показал незаточенной стороной карандаша место на карте. – Вот здесь будете ждать меня до завтрашнего вечера. Если не появлюсь, уходите дальше. Не переживайте, скорее всего, японцам к этому времени станет не до вас.

– Как это понимать, Александр Христианович? – Майя нахмурилась. – Вы куда собрались? И главное – зачем?

– Останусь здесь, – спокойно ответил я. – Попробую задержать японцев.

– Но зачем? – вспыхнула Майя. – Это глупость! У нас есть время уйти.

– Нет у вас времени, – жестко оборвал я. – Бросите женщину с младенцем – уйдете, с ней – нет.

– Догонят – будем отбиваться, – попробовала возразить Майя.

– Тогда будет уже поздно. Подумайте о сестре, ей рановато подставляться под пули.

– Но… – попробовала возразить Майя.

– Разговор окончен, – резко оборвал я ее. – Живее, собирайтесь.

Все это время айн внимательно нас слушал, переводя взгляд с Майи на меня и обратно, а потом вполголоса что-то спросил у девушки. Она бросила ему в ответ короткую фразу, после чего развернулась и пошла к дому.

– Вот так-то, волосатик. – Я хлопнул старосту по плечу, как можно паскудней улыбнулся ему и направился к сеннику, где сложил свое снаряжение.

Думал, что айн побежит за мной с горячим предложением вписаться против косоглазых, на это и был расчет, но… он остался на месте.

Ну что тут скажешь. Паршивый из меня психолог. Не получилось, ну и не надо. Эх, мне бы сейчас хоть десятка два арбалетчиков или лучников. Ни один косоглазый не ушел бы!

Абсурдность желания заставила вслух ответить себе самому:

– Совсем сбрендил! Ты еще татаро-монголов или конных рыцарей с копьями закажи, идиот.

После чего, еще раз чертыхнувшись, принялся обдумывать план. На ночь глядя идти япошкам навстречу – полный идиотизм: заплутаю, как пить дать, или проскочу мимо. Остается только принять их здесь, а потом, на отходе, отстреливать по одному. В Заамурье подобным образом один из матерых хунхузов почти весь разъезд стражников повалил. И ушел бы с концами, если бы не попал под случайную пулю. Ладно, посмотрим.

Пока думал, чтобы не терять время и занять себя, взял одну из солдатских японских портупей и принялся вкладывать обоймы в подсумки. Впереди – два по тридцать патронов, сзади один, но больше размером, в нем три отделения по двадцать. Но в него я положил всего четыре обоймы. Сотни выстрелов должно с головой хватить. Больше тяжеловато будет таскать на себе, еще эти надо успеть отстрелять. А если что, в дело пойдут револьвер и шашка. Так сказать, для последнего и решительного. Ну а как по-другому? На том и стоим. Тьфу ты, как пафосно. Ну да ладно, пафосно – это не стыдно. Совсем паршиво, когда перед самим собой стыдно. Это вообще последнее дело.