Книга Айн Рэнд. Эгоизм для победителей - Дженнифер Бернс

В некоторой степени Рэнд понимала, что её страстное увлечение Ницше хоть и вдохновляло её, но в то же время было разрушительным для её творчества. Мысль о том, что в её голове живёт сверхчеловек, была проблемной силой. Ей плохо удавалось сопротивляться: «Попытайся забыть о себе: забыть все высшие идеи, амбиции, сверхчеловека и т. д. Попытайся поместить себя в психологию обычных людей, когда придумываешь истории»[42]. Убеждённая в собственной ценности, но сдерживаемая своим низким статусом, Рэнд переходила от отчаяния к мании.

Когда после долгого перерыва она вновь начала писать своей семье письма, Анну поразил мрачный тон в её словах. Она чувствовала, что ожидания Рэнд были частью проблемы, напоминавшей её дочери о том, что успех не придёт без трудностей: «Абсолютно точно и понятно, что у тебя талант. Твой дар проявился очень рано и очень давно. Он настолько бесспорен, что в конечном итоге прорвётся и забьёт струёй, как фонтан»[43]. Её мать догадывалась, что молчание Рэнд отчасти объяснялось её страхом разочаровать семью. Они возложили на неё надежды, но после такого многообещающего старта Рэнд едва ли было о чём рассказать.

Впрочем, об одном своём успехе она рассказать могла – муж. После года регулярных свиданий Рэнд переехала из Studio Club в меблированную комнату, и теперь у них с Фрэнком было больше личного пространства. Вскоре она стала предлагать узаконить их отношения, потому что после нескольких продлений её виза вскоре закончится. Они поженились в 1929 г., когда рухнул биржевой рынок. Спустя несколько месяцев Рэнд подала запрос на гражданство как миссис Фрэнк О’Коннор.

Как оказалось, истории Рэнд о лихих наследницах и беспомощных воздыхателях дали ей представление об их с Фрэнком браке. Будучи начинающим актёром, он всегда работал нерегулярно, а экономическая депрессия только ещё больше затруднила поиск работы. Рэнд с самого начала была добытчицей в семье. Вскоре после их свадьбы она получила работу делопроизводительницы костюмерной RKO Radio Pictures, после того как на эту работу ей указал другой русский, работавший там. Сосредоточенная, организованная и отчаянно нуждавшаяся в работе, Рэнд была идеальным сотрудником. За один год она доросла до начальницы отдела и стала получать достойную зарплату, что позволило молодожёнам вести стабильную жизнь. У них были колли, автомобиль, и жили они в квартире, достаточно большой для длительного размещения гостей. Когда близкие друзья семьи О’Конноров проходили через тяжёлую процедуру развода, Айн и Фрэнк приютили у себя на лето десятилетнюю крестницу.

В череде будничных дней супружества их очарование друг другом подпитывала своего рода экзотичность. В письме родным Рэнд называла Фрэнка «ирландцем с голубыми глазами», а он начал носить русские казачьи рубашки[44]. Но ритм домашней жизни всё равно изматывал Рэнд. Она вставала рано утром, чтобы успеть позаниматься своим творчеством перед тем, как отправиться в RKO, где её рабочий день мог длиться до 16 часов. Каждый вечер она спешила домой, чтобы приготовить Фрэнку ужин, эту обязанность она ценила как знак добродетели жён. Невзирая на возражения Фрэнка, она кипятила воду, чтобы ошпарить посуду после еды, унаследовав фобию микробов от своей матери. Поужинав и убрав со стола, она возвращалась к писательству.

В свободное от работы время она работала над сценарием «Красной пешки» – мелодраматичной любовной истории, действие которой разворачивалось в Советской России. Её сосед, обладавший нужными связями, передал сценарий одному агенту, а Рэнд воспользовалась своим положением в RKO для неофициальных связей. Она отослала работу сценаристу Universal Гувернеру Моррису, писавшему желтоватые романы и истории для журналов (а ещё он был правнуком одного государственного деятеля эпохи колониальной Америки). Они не были знакомы, но остросюжетные работы Морриса впечатляли Рэнд. Моррис ворчал в ответ на просьбу от какой-то девчонки-гардеробщицы, но, к своему удивлению, нашёл историю интересной. При знакомстве с Рэнд он назвал её гением. Когда в 1932 г. издательство Universal купило «Красную пешку», Моррис сделал всё, что мог, и уговорил студию нанять её в качестве сценариста. В Universal заплатили Рэнд 700 долларов за историю и дополнительные 800 за восьминедельный контракт на написание сценария и его обработку[45].

Наконец удача стала поворачиваться к Рэнд лицом. Производством «Красной пешки» заниматься так и не начали, но к ней возник интерес у некоторых известных людей, что вызвало короткую череду новостей в прессе. «Русская девочка нашла конец радуги в Голливуде» – таким был заголовок короткой статьи Chicago Daily на первой полосе, в которой рассказывалось о жизни Рэнд в Чикаго, знакомстве с Де Миллем и планах на фильм[46]. Работа сценаристом была гораздо прибыльней работы в костюмерной, и к концу года у Рэнд было достаточно денег, чтобы перестать работать и посвящать всё своё время творчеству. Последующие два года станут её самыми продуктивными. В 1933 г. она закончила пьесу «Ночью 16 января», а в следующем году завершила свой первый роман: «Мы, живые».

Когда она занялась писательством всерьёз, то не стеснялась опираться на творчество других авторов. Копирование было одной из немногих традиций, почитавшихся в Голливуде; как только одна студия выпускала популярный фильм, другие начинали спешить запустить в производство свой проект с подобной историей. Точно так же Рэнд вдохновлялась на написание судебной драмы после просмотра «Суда над Мэри Дуган». Когда её пьеса «Ночь 16 января» только увидела свет, в Los Angeles Times сразу тревожно подметили, что «она настолько же напоминает «Суд над Мэри Дуган» в общих чертах, насколько использует тот же сюжет»[47].

Однако можно смело сказать, что автор «Мэри Дуган» не пытался с помощью театра донести идеи индивидуализма. Эту цель преследовала только Рэнд. «Ночь 16 января» была первой работой Рэнд, где читалась гармония развлечения и пропаганды. По её задумке она должна была как развлечь, так и одновременно помочь распространить идеи индивидуализма. Как и «Маленькая улица», пьеса была пропитана интерпретациями Ницше. При её создании она опиралась на ещё одно криминальное дело для создания своего персонажа Бьорна Фолкнера, который был условно срисован с печально известного «спичечного короля» Ивара Крюгера. В 1932 г. Крюгер застрелился, когда вокруг его финансовой империи, на самом деле оказавшейся пирамидой, разразился скандал.