Книга Полночь в кафе «Черный дрозд» - Хэзер Уэббер

– В северных штатах? – Пебблз скривила губы. – Бедняжка…

Не представляю, почему эта новость вызвала у нее сочувствие.

– Последние два года я жила в Бостоне, – добавила я. Впервые я так много времени провела в одном городе. Правда, четырежды меняла съемные квартиры. – Училась в колледже.

Вообще-то я оставалась в Массачусетсе только ради положенной мне скидки на обучение. Я мечтала обрести дом, но не определилась, где бы хотела поселиться.

– Это мы уже знаем, – кивнула Фейлин. – Я-то думала, что у тебя будет северный выговор, как у Кеннеди. Мне всегда нравилась их семья, особенно Кеннеди-младший. Он просто милашка! А какие у него глаза… – Фейлин вздохнула. – Но ты разговариваешь совсем иначе.

Разочарование в ее голосе меня позабавило.

– Чтобы обзавестись каким-то выговором, нужно куда больше времени.

– Зи сообщила нам, что Иден умерла. Было горько это слышать. Мне очень жаль, Анна-Кейт, – вмешалась Пебблз.

Врачи утверждали, что смерть наступила из-за оторвавшегося тромба. Но я предполагаю, мамино сердце просто не выдержало тоски и боли. Даже странно, что она так долго протянула после папиной гибели.

По залу пронесся негромкий гул: все посетители выразили мне соболезнования. Я крепче сжала кофейник.

– Спасибо вам всем.

– Я не удивлена, что Иден так часто переводилась из больницы в больницу, – отпив из чашки, заявила Пебблз. – Она с детства грезила о дальних странах, постоянно просматривала путеводители.

– Так и есть, – подхватила Фейлин. – Ее явно тянуло в путешествия. У них с Эджеем были большие планы на будущее. – Она оценивающе взглянула на меня. – Немудрено, что после аварии Иден покинула Уиклоу.

– Особенно если учесть, как с ней обращалась Сили Линден. – Пебблз громко прицокнула языком.

Сердце забилось чаще, и я с трудом поборола желание присесть. Всю жизнь я пыталась выведать, почему мама отсюда уехала, но они с Зи упорно отмалчивались. До меня доходили лишь сплетни, слухи о том, что Сили обвинила маму в убийстве. На все мои вопросы, с чего Сили посчитала маму убийцей, у них был только один ответ: это несчастный случай, и точка.

Положение усугублялось тем, что во время автокатастрофы мама получила травму головы, из-за которой все события того дня стерлись из ее памяти. Правда, есть одно – и очень важное – но: когда бы мама ни вспоминала об отце и об аварии, взгляд ее становился задумчивым, а уголки губ опускались. Такое выражение появлялось на ее лице, когда мама что-то недоговаривала. Я всегда подозревала: она не до конца откровенна. Пришла пора все выяснить.

Мама почти ничего не рассказывала об отце: ей было больно вспоминать о нем, и я не мучила ее расспросами. Не могла видеть, как мама плачет. Зато сейчас… Сейчас наконец-то появился шанс побольше узнать о папе.

– Заказ готов! – крикнул Лук, ударив ладонью по столешнице. По его собственным признаниям, он не любил звонить в колокольчик и предпочитал стучать по столу.

– Одну минутку, – пробормотала я и отправилась на кухню.

Подхватила блюда, которые выставил Лук, обернулась и увидела в дверях пожилую женщину в широкополой шляпе и солнцезащитных очках. Похоже, она не собиралась заходить. Просто стояла на пороге, загораживая проход, и смотрела по сторонам. Вероятно, еще одна местная жительница явилась поглазеть на загадочную Анну-Кейт Кэллоу. Меня, можно сказать, уже начали преследовать фанаты. Спрятав улыбку, я опустила тарелки перед двумя орнитологами, которые зашли позавтракать.

– На чем ты будешь специализироваться, Анна-Кейт? – не унималась Пебблз. – Станешь семейным врачом, как дедушка?

Я вытерла руки о фартук и как можно невиннее переспросила:

– Дедушка?

Пебблз подцепила вилкой кусочек ветчины в кофейном соусе.

– Док Линден – один из лучших врачей в городе. Будет очень жаль, если он уйдет на пенсию.

Кафе заполнила тишина. Только орнитологи продолжали как ни в чем не бывало уплетать сладкий картофель с яичницей.

Пебблз побледнела и уронила вилку.

– Я… м-м-м… я имела в виду… – Она беспомощно огляделась по сторонам в поисках того, кто помог бы ей сгладить неловкость.

По уверениям мамы, я выросла точной копией своего отца, Эндрю-Джеймса Линдена: такие же вьющиеся каштановые волосы, большие глаза с опущенными уголками и ямочки на щеках. Неудивительно, что наше сходство отмечают все, особенно те жители Уиклоу, которые помнят папу. Не исключено, что моя внешность – одна из причин, по которой мне было запрещено сюда приезжать.

– Я пока не определилась, на чем буду специализироваться. У меня еще есть время подумать, – ответила я, тщательно обходя скользкую тему.

Хотя все догадываются, кто мой отец, я пока не готова подтверждать эти предположения. Сначала надо выработать стратегию, как вести себя с Линденами. Я ломала над этим голову всю неделю, пока безрезультатно.

Покидая Уиклоу, мама взяла с собой ровно столько багажа, сколько уместилось в машине, включая жгучую ненависть ко всем Линденам. С тех пор мы так и возили ее с собой из города в город, аккуратно и бережно. А после маминой смерти настал мой черед сохранять семейную вражду, холить ее и лелеять.

Конечно, я хотела побольше узнать о своих родственниках по отцовской линии, но не могла простить им того, как они обошлись с мамой. Не переставали называть ее убийцей даже после официального признания аварии несчастным случаем. Наговаривали на маму бог весть что и всячески ее очерняли. Не допустили на папины похороны, не дали попрощаться с человеком, которого она любила всей душой.

Линдены причинили маме много зла, и, уезжая из Уиклоу, она поклялась, что не позволит им обидеть меня. А это означало, что я не должна с ними встречаться. Никогда.

Но сейчас я здесь, в Уиклоу. В таком крошечном городке рано или поздно придется столкнуться с Линденами. Я постоянно воображала, что скажу при встрече, и эти мысли едва не свели меня с ума. Совсем измучившись, я решила все пустить на самотек и действовать по обстоятельствам. Все равно заранее предусмотреть все варианты невозможно.

– А что будет с «Черным дроздом»? – Мистер Лейзенби похлопал рукой по столу. – Ты же наследница Зи. Получается, кафе теперь принадлежит тебе, правильно я понимаю?

Все присутствующие, включая орнитологов, выжидающе уставились на меня. Что же ответить? Вообще-то оно мне не принадлежит… пока.

Мистер Лейзенби продолжил:

– Что будет с кафе, если ты уедешь?

Бедняга Лейзенби несколько дней кряду поднимал меня спозаранку, когда кафе было еще закрыто, и с надеждой спрашивал, будем ли мы продавать пирог «Черный дрозд». Я внимательно взглянула на старика. В его воспаленных голубых глазах застыла тревога: он боялся утратить связь с любимой женой, умершей больше десяти лет назад.