Книга Бастард фон Нарбэ - Наталья Игнатова

— Знаешь, что мне в тебе нравится, — сказала Луиза, откидываясь в кресле и укладывая пострадавшие ноги на пульсатор, — ты сообщаешь о проблеме и тут же выдаёшь решение.

— Скорее всего, неверное.

— А-а, — она отмахнулась, — какая, к убыр… какая разница? Когда-нибудь из тебя выйдет хороший командир.

Лицо у него стало… странное. Ну, как будто человек одновременно удивляется, не понимает, и пытается при этом не смеяться. Потом он присел рядом с ней на корточки, снизу вверх глядя в лицо, и уточнил:

— Из меня?

— Ну. Полевой командир, или как там у вас это называется? Тактик, короче. Стратежно пусть в штабах думают, — она начала понимать, что говорит что-то не то, что в монастырях, видимо, всё как-то иначе, чем у обычных людей, но смело продолжила: — а почему нет? Насшибаешь пяток пиратов, начальство тебя заметит, дадут повышение. У вас там бывают повышения?

— Нет, — он всё-таки улыбнулся, — если не на вылете, то мы все равны. Архимандрит чуть-чуть равнее. Сколько, говоришь, мне нужно насшибать пиратов?

— Жалко, что все равны, — с сочувствием сказала Луиза, — стремиться не к чему. Что, сколько? Ну, пяток. Ас — это же тот, кто уничтожил пять машин противника, или как? Я не знаю, какие там у вас расценки.

— Так проходит земная слава, — сказал он с весёлым удивлением, — ладно, в плазму пиратов. Если я правильно понял, сейчас вся дружина бежит в этот ваш «Весёлый Трюм». И какое-то ещё особое подразделение. Это что, не знаешь?

— …! — ответила Луиза, — «особое» — значит армейское. Это мои ребята, они там все, как я. Только ноги целы. Слушай, а ты здорово прыгаешь. Я слышала, нихонцы так дерутся.

— Не знаю, — рассеяно ответил он, — это для боя в невесомости. Монастырская школа. Сделаем так: дождёмся, пока большая часть солдат соберётся внизу, а потом пойдём, но очень осторожно.

— Лады, — обезболивающее начало действовать, и её потихоньку охватывала эйфория, — осторожно пойдём и снесём всех.

– Надеюсь, что сносить не придётся. Ты пока отдохни, а я помолюсь за мальчиков.

— Отдохни, в смысле — помолчи? — уточнила Луиза, — легко! Ты только не забудь и за нас помолиться.

Глава 3

«Не убивай».

Исход (20:13)

Дружинники традиционно не любили армейских. Традиция — это, что-то вроде условного инстинкта, только у людей. Помогает выжить, когда не мешает жить. Нелюбовь была идеально взаимной. Армейские терпеть не могли дружинников. Есть большая разница между ловлей беглых каторжан или обезвреживанием корабля, набитого взрывчаткой, и патрулированием секторов, на предмет предотвращения нарушений внутреннего порядка.

Фу! Убырство!

Особенно противно то, что маркграфы традиционно используют в своих личных войсках армейские звания.

Радун набирал дружину сам, и, вот ей-богу, многие каторжане больше, чем люди маркграфа походили на законопослушных подданных. Лха его знает, может, как раз среди каторжан дружинников и находили. С его милости и не такое станется.

Или среди пиратов?

Маркграф имел дела с пиратами — это не было секретом, по крайней мере, здесь, на Акму. Не было, впрочем, и доказательств. Иначе орден Всевидящих Очей не прилетал бы сюда с инспекциями, а просто перекрыл Радуну кислород.

В любом случае, когда Луиза сообщала отцу Лукасу, что из пульсаторов убивают, она имела в виду не только назначение оружия. Дружинники убивали. Они делали это с удовольствием. Именно поэтому, кстати, их не выпускали на облавы в «Весёлый Трюм», даже если каторжники бежали целой стаей. Слишком велик риск, подставить под удар мирное население. Но сегодня, сегодня был особенный день. Необыкновенный. Дружина маркграфа и армейское подразделение, вместе, так сказать, рука об руку, ловили майора Беляеву и — чудны дела твои, Господи! — рыцаря-пилота Лукаса фон Нарбэ.

Ловили, чтобы убить.

Но Бог на стороне правого, а права всегда церковь. Это закон, который постигаешь раньше, чем научишься ходить на горшок.

Дружинники любили убивать; дружинники стреляли не задумываясь; дружинники вообще не умели думать — не было у них думательного органа. Зато были рефлексы. И рефлексы эти не позволяли им сразу открывать огонь по людям в родной форме.

Когда устав входит в противоречие с действительностью, даже у мыслителя может случиться сбой системы. Дружину же сбоило чуть ли не по несколько секунд. Этого времени с лихвой хватало Лукасу, чтобы оказаться вплотную. Этого времени хватало Луизе: ей только в радость было прострелить какому-нибудь бычку коленную чашечку.

Или голову, а?

Но вот что делать, если они с преподобным встретят парней из её подразделения? Те начнут пальбу, не взирая на форму. Точнее, как раз — взирая. Так же, как делала она.

— Приказ по-прежнему отыскать двоих в форме, — сказал Лукас, выслушав её соображения, — мужчину и женщину. О священнике не сказано ни слова. Твои сослуживцы в ладах с церковью?

— Конечно.

— Тогда, может быть, это их озадачит.

Он расстегнул комбинезон и выскользнул из него, как из перчатки, оставшись в своём сине-золотом скафандре:

— Если верить докладам, население «Весёлого Трюма» эвакуируется. Почти все силы стянуты туда и уже готовятся начать облаву. Посты внутренней охраны расставлены согласно коду А, просто А, без всяких индексов. Ты знаешь, что это значит?

— Да. Но это дружина, а где армейские?

— Пять взводов в «Весёлом Трюме», ещё пять — по тому же коду. Сколько человек во взводе?

— Два десятка.

— Где они расставлены?

Луиза наизусть перечислила номера секторов. Посмотрела в чистые, без тени понимания, глаза Лукаса, и объяснила:

— По дороге в порт мы всё равно нарвёмся. Не на тех, так на других.

— Но, мне кажется, дружина предпочтительнее. Тебе проще иметь дело с ними, ведь так? Да, и, кстати, по этому коду посты расставляются так, чтобы следить друг за другом?

— Нет. С какой стати? Ты что же думаешь, нас тут тысячи? Слушай, преподобный, а что мы будем делать в порту?

— Угоним корабль.

— Так они же все на профилактике, или как там ты говорил?

— Тем лучше, — Лукас пожал плечами, — меньше людей на борту. Как твоя нога, выдержит?

— Дохромаю, — пообещала Луиза.

— Тогда, похромали.

В фильмах она видела это частенько. В фильмах все рыцари-пилоты всегда были героями. Но одно дело наблюдать на экране, как красавец в синем и золотом, вооружённый одним лишь МРП, громит пиратский аскар или зачищает пиратскую же базу, и совсем другое — видеть это в действительности. К тому же, киношные красавцы, все, как один, были высокими, плечистыми, с внимательным и понимающим взглядом. А Лукас, хм… Даже свой «Тунор» он отдал ей.