Книга Только на одну ночь - Джина Шэй

И… Значит, Алекс? Вот как она его называла. Звучно, ничего не скажешь. Вроде и видно, что не чужой человек, чужой бы такую форму использовать не стал, но и с уважением.

— От него, — Эд кивнул.

Ну как сказать… Вообще, конечно — да. Отец лично передавал Эду эту коробку. Не очень понятно, почему именно ему, потому что о любовнице отца Эд ничего хорошего не думал, но скорей всего потому, что бывшей жене Козырь-старший вообще не доверял, а сыну — худо-бедно. В общем-то зря, Эд так и не собрался исполнить конкретно эту последнюю волю, тем более что отец его так подставил с концерном.

С минуту Сапфира смотрела на Эда. Уже не с издевкой. Сейчас — изучающе.

— Какого хрена тогда? — едко поинтересовалась она.

Ну, на этот вопрос Эд даже оправдание уже придумал.

— Было интересно, на что повелся Козырь, — произнес со всем хладнокровием. — О тебе много слухов ходит. Не поймешь, что правда, что нет.

— Если ты про то, что я была и Верхней, и Нижней, все — правда. Про другие сплетни я не слышала, — нетерпеливо качнула головой Сапфира и потянулась вперед в коробке.

Эд вздохнул, но отодвинул “посылку” подальше от пальцев девушки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай сначала кофе, — неохотно произнес он. Вот это неудовольствие даже изображать не пришлось. Она поймет. Тут же поймет, как только откроет коробку. И судя по её реакции только на фамилию отца — Эд не ошибся. Сапфира его ждала. И даже с учетом того, что Эд не верил, что за эти два года эта язва ни с кем не спала, но все равно. Как-то к отцу Сапфира привязана была. А говорить людям о смерти близких… О смерти своих и одновременно и чужих близких… Даже не самым приятным людям такое сообщать горько.

Сапфира еще с минуту разглядывала Эда, затем, что-то для себя решив, тряхнула головой.

— Полезешь ко мне, я тебе руку сломаю и в задницу запихну, понял? — твердо произнесла она, глядя Эду в лицо.

Он невесело усмехнулся краем рта и кивнул. Звучало убедительно — не как угроза, но как предупреждение. И вообще, Эд сам любил в таком тоне разговаривать, а тут так разговаривали с ним. Ну… Нельзя сказать, что у Сапфиры не было повода.

— Ну, тогда заходи. — Сапфира посторонилась, пропуская Эда внутрь квартиры.

— У тебя от такого количества белого депрессия еще не началась? — заметил Эд, заходя и оглядываясь.

— А ты не видишь, вон же я на диване, лежу — переживаю глубокий кризис личности, — недовольно бросила Сапфира. — Антончик, об интерьере можешь поговорить с моим дизайнером. Я дам тебе телефончик.

Нет, серьезно. Белый — ну, может не снежно-белый, режущий глаз, а более спокойный молочный цвет — тут был везде. Сто оттенков белого — в мебели, интерьерных мелочах, и в интерьере вцелом. Даже паркет был самого светлого древесного оттенка, который вообще можно было найти. Хотя зато было полно и других разных цветных цеплявших взгляд предметов. Квартира у Сапфиры была просторная, даже шикарная, в обстановке чувствовалась рука хорошего дизайнера, ну еще бы — отец не стал бы жить в халупе.

Что самое примечательное — по внутреннему ощущению здесь и правда уже давно не было мужчин. Будто было здесь пустое незанятое место, но его никто не занимал, потому что место было “забронировано”. Это было такое странное, интуитивное ощущение. В принципе Сапфира вела себя именно так, транслировала именно эту мысль окружающим её мужчинам. И Эд ей не верил, Эд считал это фальшивым, но сейчас внезапно засомневался.

Фантазия… Фантазия у Эда работала не в ту сторону, и совершенно не так, как надо. Например, уже сидя в кухне за обеденным столом, касаясь пальцами полированного стекла, ему почему-то думалось о том, как Сапфиру на этом столе трахали. Наверняка в квартире ни одного предмета мебели не было, не помеченного Сапфирой и отцом таким вот непотребным образом. И это вызывало неясный внутренний дискомфорт, от этих мыслей приходилось принудительно отстраняться. А потом взгляд цеплялся за подтянутые бедра Сапфиры в этих её синих леггинсах, и все начиналось сначала. Точнее — не совсем сначала, в какой-то момент Эда унесло совершенно в сторону, и он поймал себя на мысли, что в уме уже залез ладонями под белую широченную футболку Сапфиры, скользил пальцами по вздрагивающему животу… Черт, ну какого хрена?

Эд Сапфиру ненавидел. Эд пришел сюда ей сказать о смерти отца, её, Сапфиры, любовника и Дома. А фантазии хоть бы хны, фантазия хотела размышлять о том, какого цвета у этой конкретной девушки соски. Розовые? Коричневые? А может быть, светлые, почти незаметные на белой коже? Тьфу ты, пропасть.

Зря, короче говоря, он решил попросить тот кофе, но ему было нужно сдвинуть отношение Сапфиры в нужную сторону.

— Ну давай, — нетерпеливо буркнула Сапфира, опуская перед Эдом чашку с кофе и приземляясь на стул напротив. Глядела она на Эда с нетерпением и от этого ему стало сильно не по себе. Он-то знал, что ей скажет. И при всей его неприязни, делать больно вот таким образом он не хотел.

Но отступать и оттягивать было уже некуда.

Эд коснулся пальцами обода чашки. Неуместность этого кофе стала еще острей. На самом деле, он не хотел вот так. Но… Если она не знала… Если не было других гонцов, спешащих сообщить эту весть Сапфире… Ну, в тусовке тематиков знали, но Сапфира-то в ней не появлялась. А секреты Козыря-старшего держались в установленных им границах даже сейчас. Он поручил связаться с Сапфирой Эду, и больше никто за эту задачу не взялся.

Эд двинул к Сапфире коробку, которую принес. Белую коробку. Теперь понятно, почему белую. Девушка замерла, глядя на коробку будто с опаской, а затем потянулась вперед, явно намереваясь открыть крышку сразу.

Эд накрыл её ладонь, сжимая пальцы. Это не было спланировано, просто сказать нужно было сейчас. До того, как она откроет. И видимо, что-то было в его лице, из-за чего Сапфира не только не вскинулась возмущенно, но и будто что-то поняла, резко бледнея и прикусывая нижнюю губу.

— Свет… — отрывисто произнес Эд, — Алекса больше нет.

Он сказал это даже не только ей. И себе тоже. И себя тоже резанул за живое, потому что всего неделя прошла, как отца не стало. Всего три дня с его похорон. Он и сам не успел это выпустить из себя, принять и пережить.

Сапфира не сказала ни слова.