Книга Блеск минувших дней - Гай Гэвриэл Кей

Этого я не знал.

– Да, – ответил я. – Мне известно, кто вы.

– Что?

Я небрежно пожал плечами, хотя совсем не ощущал спокойствия придворного.

– Вы – Адрия Риполи из Мачеры, дочь герцога, племянница Катерины Риполи д’Акорси. Вы однажды приезжали в Авенью вместе с Фолько.

Она выругалась грубо, как солдат.

– Да сгноит Джад вашу душу! Вы – мое самое гибельное невезение!

Большее, чем смерть на этих ступенях? – чуть не задал вопрос я.

– Потому что я вас знаю? – уточнил я, заметив, как ее рука потянулась к поясу. – Вам не удастся поразить меня кинжалом. Я могу остаться стоять на том же месте. Могу просто повысить голос и позвать людей, после чего они войдут через дверь рядом с вами.

Рука девушки замерла, она уставилась на меня снизу вверх. У нее были рыжие волосы, которые я помнил еще с той встречи в саду. Глаза были широко открыты, но я не мог определить их цвет и не заметил его в тот, первый раз. Мы все тогда следили лишь за Фолько, за каждым его движением.

Она закрыла глаза, и я подумал, что это из-за боли. Конечно, из-за боли, а иначе зачем бы ей сидеть на этой площадке в темноте? Но тут я сообразил кое-что еще.

– Я – невезение, потому что знаю о вашем знакомстве с Фолько и могу помешать ему осуществить его намерения здесь.

– Если станет известно, кто я такая, я больше не смогу заниматься подобными вещами. Даже если каким-то чудом останусь жива.

– Какими вещами? Убивать людей для Фолько д’Акорси?

Она снова подняла на меня взгляд и, чуть помедлив, ответила:

– Жить той жизнью, которую выбрала.

– Вы… выбрали вот это? Эту лестницу? Убийство?

Сначала она не ответила, просто покачала головой. Потом произнесла другим тоном:

– Вы были в саду, когда мы посещали школу. Были одним из тех, кого привели выступить перед ним. Так вот откуда… Ох, да проклянет за это Джад колесо Фортуны!

Меня это опять удивило. Она была такой короткой, та встреча, а потом д’Акорси позвал ее и второго помощника с собой. Помнится, на охоту.

Я напряженно размышлял, но так и не пришел ни к какому результату, и мне это не понравилось.

– Если бы я хотел убить или разоблачить вас, то к этому моменту уже закричал бы, не так ли?

Ей потребовалось вдохнуть несколько раз, чтобы снова заговорить:

– Тогда зачем вы здесь?

– Я был бы счастлив, если бы понял.

Она тихо рассмеялась. Действительно рассмеялась в этом холодном, страшном месте, раненая, ожидающая смерти. Потом сказала:

– Значит, нужно каким-то образом сделать вас счастливым. Может быть, поцеловать?

Это не то, чем кажется, подумал я.

– Вы так его отравили?

Подождав несколько секунд, она кивнула:

– Очень умно с вашей стороны. Фолько говорил, что Гуарино – лучший учитель Батиары.

– Обычно мы говорим просто «лучший человек».

Настала ее очередь пожать плечами.

– Фолько тоже так считает. Итак… почему же вы не позвали остальных? Чем вы занимаетесь, кроме того, что хотите быть счастливым?

Я не ответил. По другую сторону стены сейчас было тихо, комната, наверное, опустела.

– Эта лестница оканчивается за пределами города? – спросил я немного погодя.

Дворец вплотную примыкал к городской стене Милазии, и если последний поворот лестницы вел на запад…

– Так мне сказали.

– У них для вас есть конь? Вас встречают?

– Да, – ответила девушка и вздохнула. – Такой был план. До того, как эта грязная тварь ударила меня кинжалом и провернула клинок в ране.

– Вы не можете идти?

– Я могу прыгать и плясать, – с горечью ответила она. – Просто сидела здесь, чтобы любоваться видом и вести остроумную беседу с тем, кто придет схватить меня.

– Идемте, – сказал я. Вот так просто. Жизни меняются в одно мгновение. – Если вы обопретесь на меня, сможете спуститься по этой лестнице?

Девушка посмотрела вверх в мерцающем свете моей лампы.

– Почему вы это делаете? – спросила она.

Очень хороший вопрос.

– Сам не уверен, – ответил я. – Я возненавидел Уберто, и на это не понадобилось много времени. Человек, которого я уважал во дворце, почти наверняка уже мертв – из-за вас. Вы пробрались мимо него с ядом и убили. И я не испытываю никаких чувств при мысли о том, что Фолько д’Акорси получит власть в Милазии.

– Очень точный ответ, – сказала она, помолчав несколько секунд. – И умный.

– Это очень великодушно с вашей стороны. Но ответьте, вы можете стоять? Можете двигаться?

– С помощью – возможно.

– Кинжал, спрячьте его.

– Учтите, я всегда могу достать его снова. – Но она все-таки убрала кинжал.

Я спустился к ней. Рана оказалась в ее левой ноге. Она чем-то ее перевязала, высоко. Я подошел к девушке с той стороны, переложил лампу в другую руку, с усилием поднял Адрию и поставил прямо, держа за предплечье. Она застонала, покачнулась. Я перекинул ее руку себе на плечи и сказал:

– Нам нет необходимости спешить.

– Ни малейшей, – пробормотала она сквозь стиснутые от боли зубы.

– Смотрите: я делаю шаг вниз, а вы прыгаете на здоровой ноге.

– Ах! Вот каким танцам вас учили в Авенье?

Моя очередь удивиться смеху. И еще одному чувству, возникшему в тот момент.

– А в конце мы расцелуем друг друга в обе щеки, – проворчал я, принимая на себя вес ее тела, насколько мог.

– Это убило бы вас, – тихо напомнила она.

Я забыл. На мгновение забыл.

– В таком случае, несомненно, отложим поцелуй, – сказал я, делая первый шаг вниз.

В левой руке я держал лампу. Она была нам необходима. Моя правая рука обвивала талию девушки, я поддерживал ее, как мог.

– Отложим, синьор? Отложим наш первый поцелуй?! – возмутилась Адрия Риполи, и я погиб.

Я точно знаю, когда это случилось. Тот момент, шесть шутливых слов, произнесенных, когда я помогал ей спастись. Я помню это так ясно. Иногда я думаю, что бесконечно буду жить в воспоминании о нас двоих на той лестнице.

Какое-то время после этого я не видел Адрии Риполи.

Глава 2

Согласно семейным преданиям, фермерский дом и фруктовый сад в окрестностях Варены существовали уже тысячу лет, и почти все это время они принадлежали семейству Елены. Даже со скидкой на гордость и преувеличение имелись доказательства того, что они очень древние. В доме даже была старинная, почти стершаяся мозаика с изображением птиц – самых разных птиц – на полу одной из комнат, когда-то служившей, по их предположениям, кабинетом, но на протяжении многих лет использовавшаяся для самых разных целей.