Книга Золотой лук. Книга первая. Если герой приходит - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Общий у смертных Арей, говорят люди, желая подчеркнуть, что военная удача непостоянна, ветреней гулящей девки. Ну что же, общий Арей и у бессмертных. Тот Арей, который сегодня сбежал с поля боя.
Позже Афина забудет эти слезы. А может, не захочет вспоминать, гоня былое прочь, стыдясь своих чувств. Одно останется с богиней навеки – тайная влюбленность в смертность, как в некий высший предел. Бог в ее постели? Воображение Афины отказывалось представить такое, содрогаясь от омерзения. Бог? Титан? Чудовище? Кто угодно из ее собственного племени – никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах.
Смертный? Тот, кто любит, ярится, мыслит, сомневается, зная, что всему этому придет конец? Тот, кто живет как Зевс, Арей, Аполлон, зная, что это не так? Битва с Тифоном оставила Афине одну часть великого понимания. До дня, когда богиня найдет вторую часть своей натуры, пройдет немало лет.
Но это случится потом. А сейчас…
– Что теперь?!
То, что Афина увидела, едва не лишило богиню рассудка. Действуя кривым мечом, как мясник, разделывающий бычью тушу, Тифон вырезал у пленника сухожилия на руках и ногах. Гигант орудовал серпом ловко и умело, слишком ловко для такой колоссальной туши. Сухожилия, отделенные от тела, Тифон сунул в рот и прикусил зубами, чтобы не выронить. Струны божественной плоти трепетали во рту исполина, дергались, похожие на червей, пойманных для рыбалки. Бессмертное жило, даже разделенное на части, пыталось вернуться обратно, на положенное место. Огонь, вырываясь наружу из Тифоновой пасти, жег сухожилия, местами обугливал, но Зевсовы жилы упрямо восстанавливали первоначальный вид.
Впору было радоваться, что несчастный Громовержец потерял сознание до начала этой пытки.
Когда змееногий Тифон, взвалив Зевса на плечи, двинулся к зеленым водам Памфилийского залива, Афина последовала за ним. Презрение, с каким гигант игнорировал ее присутствие, терзало богиню всю дорогу от Касии до Корикийской пещеры. Добравшись до места, которое он облюбовал под временное жилище, одно из многих, Тифон швырнул искалеченного Зевса в черный зев, затем сунул в пещеру руку и долго шарил, ища что-то. Наконец рука вынырнула обратно: три драконьи головы вцепились зубами в медвежью шкуру. Расстелив шкуру у входа, Тифон завернул в нее свой кровавый трофей и сунул сверток с сухожилиями в другую пещеру, расположенную выше Корикийской. Калека-Зевс не сумел бы туда добраться, даже выползи он наружу, но Тифон не желал рисковать, привалив вход в узилище огромным камнем.
Камень, оценила Афина. Пожалуй, я сумею его убрать.
Наверное, Тифон подслушал ее мысль. Гигант рассмеялся. Подобно мальчишке, свистящему в два пальца, сунул в рот целую дюжину своих драконоглавых пальцев – и оглушительный свист всколыхнул землю. Памфилия закипела от волн, меж пенных бурунов мелькнул острый гребень, венчавший скользкую спину. Вскоре на берег близ пещеры выбралось чудовище с телом дельфина-великана и шеей непомерной длины. Акулья башка чудовища возвышалась над обеими пещерами, доставая до вершины горы.
– Сторожи! – велел Тифон.
Чудовище пронзительно вскрикнуло и вернулось в морскую пучину. Следом за ним ушел в залив и Тифон. Змеи нижних конечностей гиганта ползли по дну, вздымая тучи ила, голова поднималась под водой, словно остров, заросший горелым лесом.
Справлюсь, решила Афина, вспоминая облик ужасного стража. Справлюсь, но не сразу. Понадобится время, а времени у меня нет. Пока мы станем биться, Тифон вернется на шум. Где бы он ни был, он успеет раньше, чем я совладаю с этой дрянью. Богиня представила, как составляет компанию отцу в темноте пещеры, лишенная сухожилий – а может, еще чего-нибудь посущественней! – как ползает во мраке, подобно жалкой мокрице, вспоминая былую мощь и славу…
Она летела прочь от Киликии, боясь обернуться.
⁂
Белый конь пасся на склоне горы. Он тоже умел летать над морями. Вероятно, и у него имелись воспоминания, которые жалят больнее овода, но Пегас не спешил ими поделиться.
Время и расстояние, вздохнула Афина. Есть расстояния, которые требуют выигрыша во времени. Есть время, которое надо преодолевать как расстояние, шаг за шагом. Если повезет, ты можешь сделать это сама. Или не можешь, и тогда тебе требуется Пегас.
Отец, я что-нибудь придумаю.
Судьба расправляет крылья
Это не сказка, болван!
– И кто теперь у нас править будет?
– Как – кто?! Отец, конечно!
– Он же басилей, Главк Эфирский.
– А до него басилеем Сизиф был, наш дед.
– И что?
– И то! Отец сел на трон, когда Сизиф умер.
– Верно.
– А теперь дед вернулся. Снова живой!
– Думаешь, он у отца трон отберет?
– Не знаю.
– А мне!.. А мне дедушка такое рассказал!
– Что он тебе рассказал?
– Когда?
– Вчера ночью.
– Ври больше!
– Тебе, небось, приснилось…
– Я вру?! И ничего не приснилось!
– Еще скажи, ты к деду в покои забрался!
– Он, значит, в постели с женой, после Аида согревается…
– И тут ты: дедушка, расскажи сказку!
Мои дураки-братья заржали в голос – точь-в-точь жеребцы при виде кобылы. Знаете, как обидно? Я с ними дедушкиной сказкой хотел поделиться, нес ее, берег, расплескать боялся. А они…
– Это ты, Пирен, дрых и сопел! И вы оба тоже! А я на двор вышел.
– По нужде? Ах-ха-ха!
– Да, по нужде. А там – дедушка. Сидит, на звезды смотрит…
– А ты? Нужду справил?
– Справил, не твоя забота. Я хотел, чтобы он мне про Аид рассказал.
– А он? Рассказал?!
– Нет, про Аид он не захотел. Про другое рассказал. Еще интересней!
– Ладно, считай, поверили.
– Давай, делись!
– А вы не перебивайте!
Мы с братьями шагали по нашей тайной тропе. Начиналась тропа под стеной крепости. Серые ноздреватые камни нависали над головами. Кладка уходила в далекую голубую высь, словно стена подпирала небо.
Дальше тропа ныряла в пыльные кусты можжевельника. Яркий смолистый аромат висел в воздухе плотным облаком. Казалось, его можно пощупать или лизнуть. Солнце жарило от души, мы давно вспотели.
Вот и можжевельник потел по-своему.
Еще дальше тропа вилась меж скалистых уступов, поросших колючками и пучками жесткой травы, и спускалась прямиком к морю, к укромной бухточке – в стороне от города и порта. Сюда мы бегали играть и купаться, когда у братьев не было занятий. Такое случалось редко: братья упражнялись с мечом и щитом, копьем и луком. Даже на колеснице ездили. Вот это я понимаю! Когда уже и мне разрешат вместе с ними?! Кроме интересных занятий бывали и скучные: счет, письмо, игра на кифаре. К скучным меня уже допустили, не пожалели маленького. Про моря, долины, города, кто где правит, с кем в союзе; кто воюет, кто торгует, чем торгует… Забыл, как это все вместе называется.
