Книга Узкий коридор - Джеймс А. Робинсон

Даже в безгосударственных обществах некоторые люди более влиятельны и более богаты, чем другие, обладают бóльшими связями и авторитетом. В Африке такие люди чаще становились вождями или старейшинами различных групп людей. Если вы хотели спастись от ястребов, вам была необходима защита такого вождя, но также и многочисленные сподвижники, так что вы должны были стать членом определенной группы (рода или племени). В обмен на защиту вы позволяли вождям и группе доминировать над собой, и именно в этом, согласно нормам аканов, и заключался правильный порядок вещей. Раттрей называет это «добровольным услужением» (voluntary servitude):

Состояние добровольного услужения в самом буквальном смысле – наследие каждого ашанти; оно служило необходимым основанием социальной системы. В Западной Африке наибольшей опасности подвергались именно мужчины и женщины, обладавшие тем, что мы бы назвали «личной свободой» и что на самом деле превращалось в недобровольную зависимость гораздо более радикального характера.

Под недобровольной зависимостью «более радикального характера» Раттрей подразумевал рабство. Так что, если вы постарались бы сбросить с себя цепи добровольного услужения, то, скорее всего, вас схватили бы ястребы – в данном случае работорговцы, которые продали бы вас в рабство.

И в самом деле, в Западной Африке пресловутая «война всех против всех» заключалась главным образом в том, что различные группы пытались захватить представителей других групп и продать их в рабство. Свидетельством тому служат многие яркие описания, оставленные африканцами, которые сами стали жертвами такой торговли. Одно из них – история Гои, переведенная на английский язык миссионером Даголдом Кэмпбеллом. Гои жил в конце XIX века на землях вождя Чиквива народности луба (сейчас это юг Демократической Республики Конго). Его отец умер, когда Гои был еще маленьким, и мальчика растили мать, сестра и брат. Однажды

появился отряд врагов; они бежали и издавали боевые крики. Они напали на деревню и убили нескольких женщин. Они ловили молодых девушек, гонялись за нами, мальчиками, ловили нас и связывали вместе. Нас увели в столицу и продали работорговцам, которые заковали наши ноги в деревянные колодки.

Оттуда Гои повели к побережью. «Вытащили меня из дома и оторвали от матери, которую я больше не видел. Нас гнали по “красной дороге” к морю» (дорога получила название «красной» из-за пролитой вдоль нее крови). К тому времени Гои настолько ослаб от постоянных побоев и голода, что не представлял почти никакой ценности.

Я превратился почти в скелет, в тень и не мог ходить. Меня таскали по деревням и предлагали купить. Никто не хотел отдать за меня козу или хотя бы даже курицу… Наконец один миссионер по имени Монаре отдал за меня цветастый платок стоимостью пенсов в пять и отпустил меня на свободу. По крайней мере, мне так сказали, но я не верил, потому что не понимал, что значит «свобода»; я думал, что стал рабом белых людей. Я не хотел быть свободным, потому что теперь меня снова могли поймать и продать.

В этом спектре несвободных состояний практиковались различные типы подчинения. Об одном из них можно узнать из рассказа женщины по имени Бваниква, который также был записан Кэмпбеллом. Бваниква тоже была из народности луба, и у ее отца был десяток жен. Главная жена была дочерью важного местного вождя по имени Катумба. Бваниква вспоминает о событиях, последовавших за смертью этой женщины:

Согласно обычаям луба, он [отец рассказчицы] должен был выплатить штраф за смерть. Ему приказали отдать трех рабов в качестве компенсации за жену… мой отец мог отдать лишь двоих.

Тогда вместо третьего раба ему приказали отдать одну из дочерей, и для этого выбрали меня… Когда отец передавал меня моему новому хозяину, он сказал: «Обращайся с моей дочкой хорошо; не продавай ее никому. Я приду и выкуплю ее». Но мой отец не смог выкупить меня, и я осталась в рабстве.

Бваниква теперь была чем-то вроде заклада (pawn, pledge) – это еще один статус подчинения, широко распространенный в Африке. Человек мог быть передан в заклад другому человеку с определенной целью, часто в обеспечение займа, долга или услуги. Но в случае с Бваниквой ее отдали в заклад, потому что отец не смог найти еще одного раба. Если бы он нашел раба, то мог бы выкупить Бваникву. Статус человека в закладе отличался от статуса раба: такого человека нельзя было продать новому хозяину, и предполагалось, что он находится в таком статусе временно. Но, как поняла Бваниква, превратиться из человека в закладе в раба было очень легко. Путешественник Ф. Б. Спилсбери, посетивший Сьерра-Леоне в 1805–1806 годах, объяснял:

Если король или другой человек отправляется на фабрику или на рабовладельческое судно и выбирает себе что-нибудь, за что он в данный момент не может расплатиться, то он отправляет в качестве заклада свою жену, сестру или ребенка, вешая им на шею бирку; такие дети находятся на положении рабов, пока их не обменяют обратно.

Похожим состоянием подчинения был статус воспитанника, или питомца (ward). В этом случае ребенка отправляли в более влиятельное семейство, чтобы он рос и воспитывался там. Так обеспечивалась безопасность ребена, даже если ради нее приходилось навсегда с ним расстаться и даже если это означало, что ребенок навсегда окажется в подчиненном положении по отношению к своим новым попечителям.

Такие истории показывают нам, что продажа людей, обмен ими и отдача их в залог были весьма обыденным явлением. В результате человек так или иначе оказывался в отношениях подчинения. Нужно было подчиняться вождю, старейшинам, попечителям и т. д. Женщины, кроме того, подчинялись своим мужьям. Нужно было строго соблюдать обычаи общества. Если вспомнить определение доминирования Петтита – жить «в тени других», испытывать «постоянную потребность следить за настроением других», необходимость «против своей воли подольщаться к другим, унижаться перед ними или льстить», – то становится очевидно, что такие отношения и есть проявления доминирования.

Как же возникли социальные статусы подчинения? Какие оправдания для них существовали?

Ответом здесь снова будут нормы; отношения подчинения развивались как обычаи, принятые обществом и одобренные им. Отдавать живых людей в залог или отправлять детей в услужение в чужие семьи было необходимо и правильно; жена должна подчиняться своему мужу, а все люди вообще должны строго придерживаться предписанных им социальных ролей. Но почему? Потому что этого от них ожидает всё общество в целом.

Однако если копнуть поглубже, то становится понятно, что такие нормы возникли не на пустом месте. Общество не выбирает нормы просто так, и последние развиваются не только в зависимости от коллективных верований и образцов поведения; нормы широко распространяются, только если выполняют какую-то определенную функцию, полезную для общества – или хотя бы для некоторых его представителей. Общество аканов приняло нормы, ограничивающие личную свободу и допускающие неравноправные отношения, потому что эти нормы позволяли в какой-то степени защитить людей от «войны всех против всех». Если вы находитесь в закладе у влиятельного человека, отданы ему в долговое рабство или имеете статус воспитанника, то «ястребы» с меньшей вероятностью захотят с вами связываться и вряд ли попытаются схватить вас и обратить в рабство. На это указывает другая, еще более откровенная пословица ашанти, записанная Раттреем: «Если у тебя нет хозяина, тебя схватит хищник».