Книга Последний стожар - Дмитрий Емец

Летающий кот попытался вцепиться в окно когтями. Неважная идея! Удержаться у него не получилось. Кот съехал по стеклу вниз, уселся на пустой скамье и принялся чесаться задней лапой. Когда он чесался, шерсть заливало сияние, но не такое яркое, как когда он бился о стекло.

– Тшш! – зашипел Звенидраг, за руку притягивая Еву к себе. – Умоляю: не напугай! Мы его потом не поймаем!..

– Кто это? – спросила Ева.

– В разных культурах разные названия. Пчелокот, осокот, осомяв… У нас он котошмель. Крайне редкий вид!

Не договорив, Звенидраг распахнул крышку и, отчаянно вскрикнув, бросился на котошмеля, пытаясь накрыть его контейнером. Котошмель заметался по вагону, ударяясь о стёкла и озаряя электричку вспышками. Павел Андреевич рванулся за ним, но остановился и безнадёжно опустил руку с контейнером. Какое тут поймать! Тут и глазом не уследишь! Котошмель врезался в стекло ещё с полсотни раз и, наполовину оглушённый, рухнул на скамью рядом с Евой. Ева присела рядом на корточки. Котошмель, следивший за ней глазами, выгнул спину и зашипел.

– Боишься меня? Я тоже тебя боюсь! – призналась Ева. – Котов я видела много, шмелей тоже немало, а вот котов и шмелей вместе…

Котошмель перестал шипеть и стал слушать её голос. У него была смешная маленькая мордочка с торчащими усами. И уши с кисточками как у рыси.

– Чем ты питаешься? Мышами? Нет, мыши тебя сами съедят. Мухами? Бражниками? Мотыльками? – начала перебирать Ева.

Будто догадавшись, о чём она спрашивает, котошмель продемонстрировал ей клыки. Пасть для такого малютки у него была впечатляющая, а клыки – как два крохотных шила.

– Да, мотыльку не поздоровится. Таракану тоже… Ну и какие твои дальнейшие планы? – спросила Ева.

Дальнейших планов у котошмеля не имелось. Он явно не относился к числу тех, кто расписывает жизнь по минутам. Мало-помалу котошмель успокаивался, спину больше не выгибал и шерсть не топорщил. Ева осторожно протянула к нему руку, держа её так, чтобы котошмель хорошо её видел. Котошмель отодвинулся и предупреждающе зашипел, но взлететь не попытался.

– Сложный случай! – сказала Ева. – Значит, трогать тебя нельзя, но пообщаться ты не против. И что с тобой делать? Останешься в вагоне и будешь стукаться лбом о стёкла?

Голос Евы подействовал на котошмеля успокаивающе. Он перестал шипеть и позволил ей поднести руку ближе. Звенидраг, замерев, наблюдал за ними издали. Рот у него медленно приоткрывался, а лёгкие волосы разом встали дыбом. Не рискуя сразу взять котошмеля, Ева протянула указательный палец и легонько коснулась его носа. Котошмель зашипел и, выпустив когти, сделал лапой угрожающее движение. Ева немного отодвинула палец, выждала, пока он опустит лапу, и опять мягко коснулась его носа. И сразу убрала палец. Котошмель опять зашипел и махнул лапой, но уже не так решительно. Когда же Ева коснулась его носа в третий раз, он даже не зашипел. Ева начала гладить его – вначале только ногтем, а потом и подушечкой пальца.

Звенидраг издал неясный звук. Теперь он смотрел на Еву с выражением, с каким смотрят на сапера-новичка, перерезающего провод часового механизма. Котошмель плюхнулся на спину и, раскинув прозрачные крылья, выгнулся, как ласкающийся кот. Брюшко у него было такое же полосатое, как и спина, но полоски шире и переход между жёлтым и чёрным более плавный.

– Вот ты какой: не нужна мне ваша любовь на словах – мне нужны обнимашки! – сказала Ева.

Котошмель замурлыкал. Мурлыканье у него было с сильным уклоном в жужжание. Казалось, в груди у котошмеля гудит сердитая оса. По меху и крыльям прокатывались золотистые волны, и когда эти волны касались кожи Евы, то перетекали в неё.

Выждав немного, Ева посадила котошмеля себе на ладонь. Кто там говорил, что рукой брать нельзя? Ещё как можно! Котошмель перевернулся на живот, и Ева смогла осторожно ощупать его крылья. Крылья были жёсткими, прозрачными, с прожилками. Котошмель прижал уши и перестал мурлыкать.

«Ага… не нравится… Будем знать, что крылья лишний раз лучше не трогать!» – сказала себе Ева и опять стала гладить его по шерсти.

Мурлыканье возобновилось. Золотые волны покатились по меху. Достигнув Евиной руки, они некоторое время катились по её коже, но потом бледнели и исчезали – впитывались.

Рядом возникло восхищённое лицо Звенидрага:

– Так вот откуда твоё рыжьё! Как ты это делаешь? Как убеждаешь его тебе поверить?

– Кого убеждаю? Котошмеля? Никак!

Поезд остановился на станции. Распахнул двери. И опять все яркие пакеты, чемоданы, рюкзаки, все строители, старушки, мамы с колясками и поджарые офисные костюмы на электрических самокатах – всё, что стояло на платформе, хлынуло в соседние вагоны – этого же словно и не заметив. Будто и не существовало его вовсе – хотя он так же, как другие, трясся по рельсам, и у него были вишнёвые спинки сидений, и сетки для вещей, и такой же плакат в углу с капиллярной сетью станций, и трясущийся кондиционер под сиденьем.

– Почему сюда никто не садится? – спросила Ева.

Звенидраг отмахнулся:

– А! Обычный отвод глаз плюс небольшая преграда… Первого уровня магии довольно, чтобы её пройти… Ерунда! А вот то, что ты делаешь с котошмелем, – это уже не ерунда!

Котошмель, мурлыча, протискивался Еве между пальцами. По пальцам словно катились золотые волны. Изредка они сгущались, и там, где две волны сталкивались, возникала золотая капля.

– В книгах я встречал, что такое бывает – но это в книгах! Слышала фразу «Любовь творит чудеса»? А ведь это правда! Твой дар родился от любви. Животные почти перестали верить человеку. А тебе верят, потому что ты их любишь! – восхищённо сказал Звенидраг.

Ева вспомнила многочисленных собак, ходивших за ней как приклеенные. А их сомнительной стерильности языки? Никогда не знаешь наверняка, кого собачка, лижущая тебе нос, одаривала этой лаской до тебя. Не исключено, что найденную в парке дохлую ворону.

Звенидраг улыбнулся. Улыбка у него была мягкая и какая-то заблудившаяся.

– Как на тебя реагируют коты? – спросил он.

– Лезут на колени и начинают мурлыкать! – сказала Ева. – Я их стряхиваю, а они опять лезут. А почему вы спросили?

– Базовый тест. Кошки намурлыкивают рыжьё. Немного, но намурлыкивают. Они чувствуют, что ты их любишь.

Ева вспомнила, как в детстве подкрадывалась к котам с пульверизатором и пшикала им в нос.

– Да не сказать, чтоб сильно. Мелкие липучие гадики!

– Ты их любишь! Слова значения не имеют. Каждое животное отдавало тебе свою любовь, а любовь вполне вещественна. Видела это сияние и капли? Это она и есть. Тебе не надо было их убивать или использовать сдуватель, извлекая магию… И довольно много её у тебя! Долго, видно, копила! Интересно, насколько силён твой дар? Ты могла бы, например, заставить… нет – попросить котошмеля что-нибудь сделать? Например, облететь круг над твоей головой и опять сесть на руку?