Книга Троллья поганка - Ирина Смирнова

Убить моего отца мог кто-то очень сильный. Кто-то, кому не смог противостоять высший дракон или… не захотел противостоять. Вот о последнем думать было еще страшнее. Только бежать и прятаться было не к кому, а в никуда — не вышло. То есть вышло, но результат мне очень не понравился.

Я, конечно, старалась не паниковать и утешала себя тем, что отдохну и смогу обернуться обратно в драконицу. Но что… что я буду делать, если не смогу?! Если уже никогда-никогда?.. Потому что трусливо сбежала в никуда, оставив свой народ, не выполнив свой долг, не разобравшись со смертью отца?

У меня же словно умопомрачение какое-то случилось! А ведь могла просто сказать Тха-арису, что пока не готова стать его женой, и все. Все! Траур у меня, вполне уважительная причина, почему я о ней не подумала? Почему помчалась неизвестно куда, словно за мной гнались…

А может, за мной и гнались?!

Я даже затормозила, и бредущий за мной зеленый страшила чуть не врезался мне в спину. Конечно, он тут же сообщил мне об этом:

— Чахла, ты что, змею увидела? Или собственный яд наконец-то подействовал и тебя обездвижило? Ты на отдых еще не нашагала и ужин не заработала. Чего там у тебя случилось, немощь бесполезная?!

— Думаю! — рыкнула я на дикаря, но от его слов стало очень обидно.

Вместо попыток вспомнить, почему я решила сбежать, начал вспоминаться сегодняшний обед. Именно после него к моим прозвищам и добавилось слово «бесполезная».

Как будто я двести лет только и делала, что птиц ощипывала! Да я на настоящую охоту летала всего раз десять в жизни. Никакие инстинкты не могли меня заставить вцепиться когтями в беззащитное животное и уж тем более разорвать его на части и съесть! Сырым! Фу, гадость какая!

Нет, есть я предпочитала в человеческом облике и мясо любила с гарниром или в супе. Уже приготовленным, не мной, естественно!

А тут мне сунули в руки труп какой-то птицы и сказали, чтобы я его ощипала. А когда я вернула тушку обратно, совершенно честно заявив, что делать ничего подобного не умею и учиться не намерена, меня и обозвали «бесполезной». Я так обиделась, что даже обедать сначала отказалась! Хотя пахла птица, после того как над ней поколдовал этот зеленый хам, очень вкусно.

Сначала он ее прямо в перьях несколько раз макал в кипящую воду, держа за лапки, затем ловко так принялся выдергивать из нее пух и перья, раскидывая их в разные стороны. Потом подержал тушку над огнем, затем снова макнул в кипяток и после этого — в миску с холодной водой. И уже после разрезал ей туловище напополам, кинул внутренности в котелок, а остальное проткнул веткой и пристроил жариться на костре.

Пахло это все умопомрачительно. Так что я передумала обижаться. Даже проигнорировала приглашение в стиле чудовища:

— Иди лопай, пигалица. Может, хоть после нормальной еды быстрее шагать станешь, а то я себя проводником улитки чувствую.

Просто… есть очень хотелось. И домой. А значит, шагать и правда надо быстрее.

Вот только сразу после обеда на меня навалилась такая усталость! Я решила на полминутки закрыть глаза, а когда открыла их снова — оказалось, что лежу рядом с костром, под головой у меня какая-то чистая скомканная тряпка вроде накидки, а сверху я накрыта нашим спальным мешком.

И только я привстала и огляделась, чтобы поблагодарить чудовище за заботу, как он снова все испортил:

— О, проснулась, немощь бледная? Ночью не выспалась? Давай, поднимай свою тощую задницу и пошли уже… Я даже посуду помыл, пока ты дрыхла как сурок.

Вот и как ему спасибо после такого говорить?!

Я встала, отряхнулась и пошла к тропинке, а потом по ней пошагала. Прямо и прямо… Молча. И хам зеленый за мной следом шагал тоже молча.

Пока я не задумалась, а он в мою спину чуть не врезался.

Смотреть надо, куда идешь, а не по сторонам головой крутить!

— Думает она! — разбрюжался он в ответ на мои слова. — Думать вечером будешь, перед сном. А пока давай ноги переставляй. Мы на таких скоростях до гор только к зиме доберемся!

— А ты куда-то торопишься? — огрызнулась я. — Тебя без шкуры редкого зверя все равно дома не ждут.

— За шкурой я и без тебя сходить смогу, — пробурчало чудовище. — Седьмица туда, седьмица обратно. И горы повидал, и шкуру добыл.

— Ну и…

Вот слов приличных нет, чтобы этому хаму объяснить, кто он есть на самом деле. Можно подумать, я специально медленно иду! Да я… Я вообще ходить не привыкла! У меня ноги уже ноют так, что плакать хочется. А я все равно иду же!.. Потому что надо. Потому что там мой народ!.. И… мой дом. Моя семья. Сестры. Жены отца. Тха-арис.

— Ладно, давай тут привал сделаем. Место удобное. До следующего еще час плестись, — страшилище внезапно решило проявить доброту, но я, упрямо шмыгнув носом и гордо задрав вверх подбородок, даже не стала поворачиваться, чтобы посмотреть на предложенное для привала место. До заката еще часа два точно. Вместо болота и зыбкой почвы уже какое-то время вокруг высокие ели, прямо как дома. И успокаивающий запах хвои.

Нельзя себя жалеть и сдаваться, если впереди есть цель. Надо двигаться вперед, пока есть силы. А силы у меня пока еще были, если не расслабляться и не отвлекаться на грустные мысли. У меня же есть хорошие, оптимистичные, мотивирующие… Есть же?! Например… Вот обернусь драконом и оболью это чудовище, чтобы научился себя вести и руки перестал распускать!

— Отпусти! Отпусти меня немедленно! Отпусти, я сказала!

— Сказала она… И так тащимся еле-еле, так она еще хромать вздумала! Ногу натерла, что ли? Виси и помалкивай, немощь непутевая. На бегу пререкаться трудно…

Синдр:

Не выдержал я, нервы сдали. Схватил эту дурынду упертую в охапку и, вместо того чтобы на присмотренную мною полянку закинуть, пробежал с нею до другой, тоже подходящей. Немощь до нее как раз за часик бы дохромала, а завтра бы вообще идти не смогла.

Сегодня мы прошли примерно в два раза больше, чем вчера. Точно-то никак в лесу не поймешь — тропа и тропа, бредем и бредем. Так что только на свое ощущение времени рассчитывать приходится. Ну и пытаться как-то это ощущение с наглазковым измерителем расстояния соединять. Вот на глазок выходило, что хорошо так прошагали, для чахлы. И если в таком темпе идти будем, то еще через три дня — Фрайдер.

И там я ужом извернусь, а добуду лошадь. Хоть одну — для поганки. Потому что иначе я к концу нашего путешествия озверею, даже на болотной жиже гадать не надо! Сам чувствую, как зверею.

— С чего ты решил, что можешь так со мной обращаться?! Кто тебе позволил?!..

— Сиди уже… Никто не позволил! Давай ногу твою посмотрим, — пробурчал я, отмахиваясь от возмущенной малолетки.

Вот понаблюдал я за ней внимательно, и меня как обухом по голове. Девчонка она еще совсем. Избалованная кем-то девчонка. Может, совсем мелкая, я в людях не очень разбираюсь. Правда, она что-то там про детей гор и неба говорила, но, может, это такой вид людей? Типа как гномы, только тощие и бледные? Очень тощие…