Книга Сердце дракона - Лана Каминская

– Сколько ты уже с нами? – Дуон отодвинул подсвечник на середину стола, позволяя свету заиграть по-новому в тесной каморке.

– С середины лета.

– Да-да, совсем запамятовал, – деланным рассеянным тоном кинул Швидоу. Будто забыл. Будто и не отмечал про себя каждый новый день, когда поднималось солнце, а неказистая угловатая полотёрка так и оставалась в серых бездушных стенах под его начальством и опекой.

– Не тяжело тебе?

– Не тяжелее деревенской жизни, – пожала плечами Рики. – Там воду ведрами носить да дрова рубить, тут песок мести да сапоги начищать.

Дуон торопливо закашлялся и сам смутился своего кашля, а потому заспешил к старому буфету из мореного дерева, стоявшему в левом углу черно-коричневым пятном, сливаясь с темнотой ночи. Отворив шатающуюся дверцу, он достал из шкафа кувшин с бордовой, маслянистой и отдающей кислятиной жидкостью, две деревянные кружки, плеснул в каждую из них поровну и жадно отхлебнул из своей. Смесь терпких ягод и сладких пряностей разодрала горло и прокатилась пламенем по всему телу. Вторую кружку Швидоу протянул Рики.

– Настойка из лисьей ягоды. Согревает.

Девчушка сделала маленький глоток, поморщилась и выдавила:

– Зачем вы позвали меня? Не настойку же пить?

– Зачем? – переспросил Дуон и удивлённо изогнул брови. Как будто не знал, что сказать, и воспользовался короткой паузой для придумывания ответа. Но Дуон всё прекрасно знал.

Он знал, что присевшая на краешек стула тоненькая и юная девушка никогда по собственной воле внимания на него не обратит. И не она одна. С женщинами у Швидоу не клеилось с юности. Даже просто заводить знакомство. Строгое воспитание в детстве не позволяло задуматься о продажных девицах; сердце же влекло ко многим, но те воспринимали капитана с таким же равнодушием, каким смотрели на старое сухое дерево, не приносящее плодов: выкорчевать и забыть.

Первая серьезная любовь случилась в четырнадцать лет. В дочку мельника: рыжую, конопатую, громкоголосую и шуструю, как ветер. Ни секунды на месте ни сидела – махала косами и шелудила семечки. И Дуон был ей под стать: такой же худой и длинный, словно жердь, рыжий и веснушчатый. В конце лета отец отправил юного отпрыска в столицу Нолфорта: посмотреть место, где днем и ночью кипит жизнь, набраться опыта и просто завести могущие стать полезными в будущем знакомства. Знакомств Швидоу не завел, а опыт получил лишь в том, что куда бы он ни пошел, его везде стремились ограбить и надурить.

Год, проведённый в самом оживленном городе западного континента, так и не наполнил Дуона нужными знаниями. Зато каково же было его удивление, когда, вернувшись в родные земли, вместо рыжей нескладёхи он увидел молодую женщину, богатую на грудь и бёдра. Она уж более не разбрасывала шелуху от семечек подле забора, а скромно сидела дома, ожидая дня свадьбы с местным кузнецом. Не с Дуоном.

Потом было второе увлечение. И третье. Каждое глупее предыдущего. Дамы попадались уже постарше и продуманнее. А то, что в Швидоу их прельщали лишь статус, земляные угодья и большие связи, доходило до будущего капитана не сразу. Лишь после того, как его бросила пятая пассия, успешно устроившая себе счастливую партию с личным поваром Дуона, рыжий неудачник остепенился. Желание сколотить своё семейное счастье сменилось равнодушием. Равнодушие продолжалось долго. Пока не появилась она.

И все в ней было складно. И средний рост, чтобы выгодно выглядеть в свете, когда женщина чуть ниже сопровождающего её мужчины, чтобы даже таким способом подчеркнуть покорность и преклонение перед истиной силой – мужской. И темные, цвета спелых обжаренных каштанов, густые волосы, заплетенные в тугую косу. И глаза – ореховые, с янтарными крапинками, словно щедрое солнце в жаркий день подарило несколько брызг.

Дуон был безнадежно влюблён. Никому об этом не говорил и только тяжело вздыхал. Когда же на приеме у лорда Стернса по случаю расширения южных территорий роскошная красавица робко попросила Швидоу передать ей мясо кабана, Дуон посчитал, что первый шаг к знакомству наконец-то сделан. Дальше девичьи ноги стоптали башмаки в веселых вечерних плясках с новым знакомым, а усы Дуона затопорщились ещё помпезнее. Счастье переполняло сердце Швидоу и лилось через край, как и бордовое вино, растекавшееся по дубовым столам и крупными каплями падающее прямо в рот охмелевшим и упавшим со скамей на пол гостям.

Лорд Гайлард в тот вечер покинул празднование рано. Поставив размашистую подпись на пакте о присоединении земель и скрепив печатью своё обязательство заботиться о новых деревнях и людях, он незаметно для всех выскользнул из пропитанного мясным дымом и бражным ароматом зала, оставив собравшихся предаваться бесконечному веселью.

О том, что произошло на следующий день сразу с рассветом, когда последние стоявшие на ногах гости расползлись по домам, а не стоявшие так и продолжали в забытьи валяться на полу и земле в лужах вина, эля, обглоданных костей и собственной мочи, Дуон предпочитал не вспоминать.

Вывалившись на улицу, он жадно глотал воздух, цеплялся негнущимися пальцами за все, что попадалось на пути, лишь бы не упасть, а продолжать идти. Ехать в родовое поместье не было сил, и он смог только доползти до каморки, что отвел ему при Торренхолле лорд Стернс, упасть на кровать, закрыть глаза и молиться о том, чтобы выжить.

Дуон выжил, но с красивыми женщинами раз и навсегда было покончено, а некрасивых не хотелось. На душе стало спокойно и уютно. День сменялся новым днём, который был точной копией предыдущего: подъём по расписанию, объезд территорий в поисках новых ратников, обучение, отсеивание бестолковых и передача пригодных в руки командира Стендена. Другой давно бы сошёл с ума, а Дуон сумел свыкнуться с новой обыденностью, отвыкнуть от старого уклада жизни и даже получить в награду чин капитана. Вот только отмечать звание никто не пришёл; общение Швидоу ограничивалось стенами его комнаты при казармах и немым служкой. Ему-то и перепала золотая монета – знак неслыханной щедрости хозяина, а ещё пол кружки наливки. На всех же остальных в округе Дуону было глубоко плевать.

Он увидел Рики жаркой летней ночью, когда не спалось и виски сдавило от невыносимо сильного аромата полыни. Одетая просто, с косынкой на голове и в прохудившихся башмаках, она вцепилась в его руку и что-то сбивчиво пыталась объяснить. Стражники поначалу приняли её за полоумную, хотели уже прогнать, но косынка спала, и Дуон обомлел. Угловатость и неказистость девичьего силуэта напрочь исчезли, уступая место невинному личику, обрамленному короткими рваными волосами. В пронзительном взгляде читалась мольба, и сердце капитана сдалось.

Зачем деревенская девчонка просилась в стражники, он так и не понял. По правде, он не сильно и слушал – все любовался соломенным цветом волос и бледно-розовыми тоненькими губами. Говорила Рики горячо, но сбивчиво и путано. Когда же замолчала, то Дуон ещё долго соображал, что ответить, так как благополучно пропустил всё сказанное мимо ушей. А когда разобрался, то смог предложить лишь место служанки – место теплое, и кормят хорошо, для юной деревенской особы самое подходящее. Помимо казарм Рики должна была убирать и его личные комнаты – и в это время Швидоу старался отменить любые учения и быстрее бежал к себе в каморку, чтобы лишний раз из угла жадно наблюдать, как весело искрятся на свету медовые волосы девчушки; как изящно она наклоняется, разбирая разбросанные вещи; как приподнимается на цыпочки, чтобы расправить тяжелые шторы, и как заботливо протирает фамильный меч капитана, разглядывая выгравированные цветки вереска на рукояти.