Книга Французский поцелуй - Сьюзен Джонсон

– Надеюсь, что так оно и есть, – пробурчал Бадди Мак. – У нас работы выше крыши, крошка.

Когда он только начинал с ней работать, Ники попыталась отучить его от дурацкой привычки называть ее крошкой, но ничего не вышло. А поскольку он был лучшим менеджером проектов на всем северном побережье, то вполне покрывал свои несколько «крошек» тем, что всегда мог вовремя или даже раньше срока сдать готовый домик на дереве. Собственно, его вклад в дело был неоценим.

– Это крайняя необходимость, иначе я бы не уехала, – объясняла Ники.

– Так я и передам клиентке, которая требует, чтобы домик на дереве был готов ко дню рождения ее ребенка. Не сомневаюсь, что она все поймет, хотя вообще-то не понимает ничего, кроме «я хочу, чтобы он был готов вчера».

– Извини, Бадди.

– Да ладно. Раз надо – значит, надо.

– Спасибо.

– Не за что. Только завтра обязательно мне позвони. Я не могу со всем справиться в одиночку.

– Конечно. Первым делом.

Однако Ники потребовалось некоторое время, чтобы смириться со своими истинными побуждениями. Она согласилась на поездку, потому что ей этого и самой захотелось.

– Все в порядке? – Джонни уже подошел и смотрел на нее выжидательно.

– Да.

«Бомбардье Г5000», принадлежавший Джонни, поднялся в воздух сразу после четырех. Передав Ники стюардессе, выглядевшей так, словно она только что сошла со страниц мужского журнала «Джи-кью», он извинился и пошел вперед, в кабину пилотов.

После того как Ники предложили меню и карту вин, ее проводили в приватную гостиную, объединенную со спальней, где наглядно демонстрировался исключительный вкус какого-то декоратора мирового класса. Ники еще никогда не видела интерьеров частных самолетов, не говоря уже о такой роскоши. Все выглядело чертовски впечатляющим – начиная с ореховых панелей, отшлифованных вручную, и заканчивая малахитовыми дверными ручками. И это если не упоминать о лоскутном одеяле, брошенном на тахту, – судя по замысловатому узору, его вышивали жители небольшой деревни. А если это сделал один человек, то у него – или у нее – ушла на этот узор вся жизнь.

Ники отказалась от шампанского, решив, что, раз уж ее втянули в историю с похищением ребенка, лучше сохранить ясный ум. Зато не отказалась от закусок, появившихся минутой позже. Честное слово, от одного взгляда на тарелку текли слюнки: креветки такие большие, каких Ники никогда и не видела; приправленные специями пекановые орехи – целые! – а ведь все знают, как трудно вытащить их из скорлупы, не разломав на кусочки; румаки[1]с такой нежной хрустящей корочкой, что при взгляде на них становилось понятно – они божественно вкусны; хорошенькие маленькие овощи, вырезанные в форме цветов и животных, – такое видишь только в книгах с азиатскими рецептами; перчики чили, сыр бри и основное блюдо для любой сладкоежки – поднос с шоколадными трюфелями и дроблеными фисташками.

Ники выросла в северной Миннесоте и не обладала чересчур взыскательным вкусом, поэтому, когда она в конце концов отодвинула от себя поднос и откинулась на спинку мягкого кресла, на тарелке остались не тронутыми только перчики чили.

Интересно, гадала Ники, можно ли включить телевизор или же самолет упадет в штопор, как только заработает электронное устройство? В течение многих лет ее на этот счет запугивали многочисленные бортпроводники, поэтому Ники не знала точно – правда ли, что, если включить в воздухе телевизор, возникнет угроза страшной катастрофы.

Ники осмотрелась в поисках других развлечений и заметила стопку журналов и книг. Восхищаясь тем, что ее никто не заставил пристегнуться, как на обычных коммерческих рейсах, Ники просмотрела книги – серьезное чтение, никакой беллетристики – и взяла несколько журналов. Какое-то время она обдумывала, не попросить ли у стюардессы чашку чаю, но решила не делать этого, чтобы не показаться слишком нахальной.

В конце концов, Джонни Патрик обеспокоен безопасностью дочери, так что не время проявлять требовательность.

Прочитав от корки до корки два журнала, Ники снова осмотрелась по сторонам. «Хорошо бы раздобыть глоток воды, хотя бы из туалета, – подумала она, – уж очень хочется пить». Но тут открылась дверь, и ее ослепила улыбка Джонни Патрика.

– Не хотите кофе или чаю? – Он кивнул на поднос у себя в руках.

– Кажется, я сейчас поверю в экстрасенсорное восприятие, – улыбнулась Ники.

На близком расстоянии его красивая внешность потрясала еще сильнее. Может быть, все дело в том, что Ники не так часто видела эту ослепительную улыбку, обращенную непосредственно к ней, а может быть, старая «утка» о том, что кино– и рок-звезды являются королями Америки, – чистая правда.

Стоп! – скомандовала себе Ники. Абсолютно неправильно думать в такой момент о чем-нибудь, кроме опасности, грозившей его дочери.

– Чай или кофе? – Джонни отодвинул опустевшую тарелку из-под закусок и поставил на стол свой поднос.

– Чай, пожалуйста. – Вот так. Это гораздо лучше. Деловой тон, вполне соответствующий чистому сознанию. «Помни, почему ты здесь, – предупредила себя Ники. – Потому что говоришь по-французски и нравишься Джорди. И больше никаких причин. А еще вспомни, сколько женщин гоняется за Джонни Патриком».

Знаменитый продюсер не собирался завязывать с ней отношения на высоте тридцать пять тысяч футов. И не стал бы делать этого и в нормальных условиях. А они сейчас далеко не нормальные. Весь этот сюрреалистичный сценарий больше напоминал вымысел, чем реальность.

На какую-то долю секунды Ники подумала, а не ущипнуть ли себя – просто чтобы убедиться.

Но Джонни уже протягивал ей чашку с чаем. «Нет, это реальность. И тем не менее – возьми себя в руки, Ники! Серьезно».

Налив себе кофе, Джонни сел напротив, выпил одним глотком полчашки и сказал, глубоко вздохнув:

– Теперь нам остается только ждать.

– И долго?

– Пилоты делают, что могут. Этот самолет развивает более высокую скорость, чем «Гольфстрим Г450» моей бывшей жены, но даже и так, – Джонни пожал плечами, – мы приземлимся не раньше чем через десять часов. Может, вы захотите поспать? – Джонни кивнул на лоскутное одеяло, лежавшее на тахте. – Не стесняйтесь.

Пытаясь обуздать неприличные мысли о Джонни Патрике, Ники поняла, что придумать нормальный ответ на его намек о постели чертовски трудно. Пока ее мозг откидывал одно за другим неподобающие и весьма непристойные замечания, Ники притворялась, что пьет чай, и надеялась, что выглядит хотя бы не слабоумной (на задумчивость и безмятежность она даже не рассчитывала).

– Может быть, попозже, – все-таки выкрутилась она.

– Тогда расскажите мне о своей семье, – улыбнулся Джонни. – Раз уж нам все равно придется какое-то время пробыть вместе. Я немного знаю о вашей бабушке и давних контактах с Квебеком, а как насчет ваших мамы, папы, братьев и сестер? Вы из маленького города или из большого? Кого любите – кошек или собак? И все такое…