Книга Леди и лорд - Сьюзен Джонсон

— Если бы волшебники были на моей стороне, вы бы сейчас оставались в Харботтле, а я велел бы гномам вызволить Робби из подземелий вашего отца. Боюсь, что вину за украшение этой комнаты следует возложить на мою мать. Именно она распорядилась отделать ее таким образом.

— О! — выдохнула Элизабет, подумав, что расспрашивать Джонни Кэрра относительно его матери и семьи было бы с ее стороны, наверное, не очень тактичным. Она вообще не была уверена в том, хочется ли ей побольше разузнать об этом человеке, который в данный момент изучал ее хищным взглядом. И хочет ли она знать вообще хоть что-нибудь об этом мужчине, который с каждой минутой казался ей все более привлекательным.

Джонни, в свою очередь, почувствовал желание успокоить эту женщину, устранить неуверенность, которая так явно читалась в ее глазах, и к обоюдному удовольствию горячими поцелуями стереть с ее лица беспокойство. Прожив восемь лет с человеком в четыре раза старше ее, она либо имела любовников, либо отчаянно нуждалась в них. Мысль об этом поколебала волю Джонни, который изо всех сил натягивал поводья своих потаенных инстинктов. «Нет! — чуть было не произнес он вслух. — Может быть, позже… — Эрл Грейден отчаянно пытался найти компромисс с самим собой. — Позже… После того как Робби обретет свободу».

— Доброй ночи, леди Грэм, — проговорил он, резко развернулся на каблуках и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.

Смущенный Вилли провел ладонью по своей жесткой шевелюре, еще больше растрепав короткие рыжие завитушки на голове, и заговорил быстрой скороговоркой, словно пытаясь сгладить неловкость, вызванную резким уходом лэйрда:

— Позвольте представить вам вашу служанку Хелен и скажите мне, что бы вы хотели на ужин. Хелен принесет вам свежее платье и горячую воду, а я постараюсь раздобыть для вас какое-нибудь чтение. Хелен, позаботься как следует о леди Грэм…

5

Через некоторое время Джонни вошел в свои личные покои. Он уже успел сменить дорожный костюм на повседневную одежду, его длинные влажные после мытья волосы были перехвачены сзади, зеленый бархатный камзол расстегнут, открывая жилет из белой парчи. Весь облик хозяина Голдихауса дышал силой и мужественностью. Вокруг его шеи был свободно и небрежно завязан коричневый платок, схваченный небольшой бриллиантовой заколкой, ноги обтянуты штанами и чулками в зеленую с темно-фиолетовым клетку. Он был похож на молодого принца-воина — грубо вырубленного, могучего лорда Приграничья, одетого в бархат, с кружевами вокруг шеи и на запястьях.

— Я скучала по тебе, дорогой, — проворковала Джанет, принимая живописную позу, которая должна была еще больше подчеркнуть ее и без того впечатляющее декольте, обшитое серебряной тесьмой. Ее пышные груди призывно выглядывали из символических чашечек отделанного кружевом корсета. Перед таким зрелищем не смог бы устоять ни один полноценный мужчина.

— Чувствуй себя как дома, — не без сарказма в голосе проговорил Джонни. Ему стоило больших усилий сдерживать свой гнев, но он не хотел портить предстоящий ужин. Идя по устланному коврами полу, он сразу заметил накрытый на двоих стол возле большого камина, отсутствие слуг и кувшин со своим лучшим рейнвейном, стоявший на серебряном подносе возле локтя Джанет. От всего увиденного в нем еще сильнее поднялось раздражение. Эта женщина явилась незваной и распоряжается здесь, как у себя дома!

Джонни опустился на стул, потянулся к кувшину и взял стоявший рядом бокал. Пристально глядя на гобелен, изображавший судно с косыми парусами, напротив которого расположилась графиня Линдсей, он отчетливо проговорил:

— Никогда больше не смей давать мне указаний. — Его светло-голубые глаза были холодны, как льды Гренландии. — Я сам буду решать, когда и с кем мне ужинать.

— Не ворчи, мой милый, — ласково, словно кошка, откликнулась графиня. Несмотря на колючий, сверкающий взгляд, которым смотрел на нее Джонни, ее сапфировые глаза сохраняли безоблачное и по-детски наивное выражение. Она умела укрощать мужчин и хорошо знала Джонни, поэтому ее следующая фраза была такова: — Я заставила поваров приготовить твои самые любимые блюда. Возле камина тебя ожидает твоя излюбленная «живая вода», кроме того, я строго-настрого наказала, чтобы нас никто не беспокоил… — Графиня повела плечом, и платье чуть опустилось, больше обнаженная умопомрачительную грудь, маняще выпиравшую из тисков розового шелкового корсета. После этого Джанет улыбнулась хорошо знакомой ему улыбкой — интригующей и зовущей.

— Не забывай о том, что я — не твой стареющий супруг, Джанет, — проговорил Джонни, подняв одну бровь и по-прежнему сохраняя хмурый вид. — Мне приходится видеть достаточно много молодых и пышных грудей. — Сказав это, он налил себе вина и, поднеся высокий витой бокал к губам, осушил его одним махом.

— Я вижу, сегодня вечером мне придется как следует постараться, чтобы вывести тебя из этого мрачного настроения, — промурлыкала черноволосая красавица. Сердитый тон любовника не смутил се — на своем веку она повидала достаточно разгневанных мужчин и давно перестала их бояться.

— Мое мрачное настроение — всего лишь результат твоей дьявольской самоуверенности, — огрызнулся лэйрд Равенсби, снова протягивая руку к кувшину. Впрочем, если бы в этот момент он был честен с самим собой, то был бы вынужден признать, что самонадеянность Джанет родилась не вчера. Она уже давно чувствовала себя здесь так же свободно, как и в собственном доме. И если бы Джонни пошел еще дальше в откровенности с собой, то должен был бы согласиться: причиной его плохого настроения стало то, что Джаист в присутствии Элизабет повела себя в отношении него как собственница.

— Я исправлюсь, дорогой, — промурлыкала ослепительная и стройная графиня. — Я заменю тебе любую компанию. Я стану выполнять все твои пожелания, развлекать тебя, буду самой внимательной. — Говоря это, Джанет улыбалась, как маленькая девочка, которая выпрашивает у родителей игрушку. — Если ты захочешь, — фривольно подмигнула ома Джонни, — на эту ночь я заменю тебе даже твоего слугу. Что ты об этом скажешь? Я стану кормить тебя с ложечки… — Она уже приготовилась исполнять эту роль, и голос ее стал бархатным и зовущим. — После ужина я вымою тебе руки, а затем прослежу, чтобы ты как следует отдохнул. Я буду безропотной и покорной, словно юная наложница. Если ты захочешь вина, я налью его в бокал и принесу тебе в кресло около камина, а сама устроюсь у твоих ног… — Несколько секунд Джанет смотрела ему в глаза, а затем ее взгляд сместился ниже, как если бы она хотела выяснить, какое впечатление производит на него образ покорной женщины-служанки.

— Если тебе не понравится то, как я буду тебе служить, ты можешь сделать мне выговор, — мягко продолжала она, слегка улыбнувшись, так как безошибочно определила, что боевой конь Джонни начинает пробуждаться под мягкой тканью его штанов. — Ты можешь выплеснуть на меня всю свою грубость, можешь вести себя со мной как повелитель, можешь быть жестоким и требовательным.

Джонни глядел на нее поверх края бокала, который уже успел наполнить еще раз.

— Продолжай в том же духе, дорогая, и ты достигнешь оргазма без моей помощи, — пробормотал он. Неожиданно уголки его губ поднялись в улыбке. Вино согрело его тело и душу. Дорогой наряд графини и ее несравненная красота делали смешной саму мысль о том, что такая женщина может выступать в роли служанки.