Книга Открытый Заговор - Герберт Уэллс

Однако на протяжении всего моего обучения мне ни разу не прояснили этот вопрос. Лондонский университет выдал мне диплом с отличием первого класса и наградил меня правом носить элегантную мантию с капюшоном, что, видимо, подразумевало, что я – глубоко образованный молодой человек; Лондонский колледж наставников дал мне и миру самые твердые гарантии того, что я стал в состоянии обучать и тренировать умы моих собратьев, и все же мне еще предстояло обнаружить, что реалист не был тем романистом, который слишком сильно приправил свои книги ароматом сексуальности, но и номиналист не был тем, кто совсем ее недодал. Но, когда в процессе моей работы по биологии я узнал о феномене индивидуальности, а в процессе подготовки на роль идеального наставника – о логике и психологии, мне закралось в голову, что что-то очень важное и существенное было упущено в моем обучении и что я не был настолько хорошо экипирован знаниями, как об этом говорили мои дипломы, так что в последующие несколько лет я выделил время, чтобы довольно тщательно разобраться в этом вопросе. Я не делал чудесных открытий. Все, что я узнавал, уже было мне известно. Тем не менее мне приходилось снова и снова прояснять для себя некоторые вещи, как будто прежде я никогда этого не делал, настолько недоступно было представление о полноценном процессе мышления обычному человеку, который хотел привести свой ум в надлежащее рабочее состояние. И не то чтобы я пропустил какие-то глубокие и тонкие философские изыскания – нет; но фундаментальное мышление, лежащее в основе моего политического и социального поведения, было неверным. Я находился в человеческом сообществе и вместе с этим сообществом грезил о фантомах и фантазиях, как будто они были реальными живыми феноменами, находился в мечтах о нереальном, был слеп, беспорядочен, загипнотизирован, низок и никчемен, шел, спотыкаясь, в этом чрезвычайно прекрасном, но и чрезвычайно опасном мире.

Я решил переобучить себя и, пройдя курс писательского мастерства, отразил это в различных пробных брошюрах, эссе и книгах. Нет необходимости ссылаться здесь на эти книги. Суть вопроса изложена в трех сборниках, к которым я вскоре вернусь. Это «Очерки истории» (гл. XXI, § 6 и гл. XXXIII, § 6), «Наука жизни» (Книга VIII, «Мысль и поведение») и «Труд, богатство и счастье человеческого рода» (гл. II, § § 1–4). В последней работе достаточно ясно показано, как человеку пришлось бороться за господство над своим разумом, как лишь после многих проб и ошибок он обнаружил способ правильного и эффективного использования своего интеллектуального инструмента, и как он должен был научиться не попадать в расставленные там и сям ловушки и западни, прежде чем смог достичь своего нынешнего господства в этом вопросе. Ясное и эффективное мышление не дается от природы. Поиск истины – это искусство. Мы тысячу раз, самым естественным образом, попадаем в ловушки ложных обобщений и умозаключений. Тем не менее сегодня в мире вряд ли где-то существует обучение процессу мышления. Мы должны научиться этому искусству, если мы вообще хотим его практиковать. У наших школьных учителей не было надлежащей подготовки, и они «обучают» других на тех же примерах и заповедях, на которых сами были обучены, вот поэтому-то наша пресса и общественные дискуссии больше похожи на импровизированное восстание искалеченных, глухих и слепых умов, чем на разумный обмен идеями. Что за чушь иной несет! Что за поспешные и опрометчивые предположения! Что за идиотские умозаключения!

Но переобучение себя, оздоровление своего разума, постоянная его тренировка и упражнение в правильном мышлении – это только первая из задач перед пробуждением Открытого Заговорщика. Он должен не только уметь ясно мыслить, но и снабжать свой ум надлежащими общими идеями, которые должны сформировать прочную основу для его повседневных суждений и решений.

Великая Война впервые открыла мне, насколько я был невежествен и насколько обрывочны и беспорядочны были мои понятия о самых важных вещах в жизни. Эта катастрофическая растрата жизни, материального богатства и благополучия, развернувшаяся практически во всем мире, явно была результатом процессов, составляющих львиную часть истории, и все же я обнаружил, что не знаю – и, похоже, никто другой не знает – историю в том разрезе, чтобы понять, из-за чего началась Великая Война или что из нее последует. Версальский мир, как все мы, кажется, сегодня согласны, был глупым, но как Версаль мог быть чем-то еще, кроме того, чем он стал, ввиду несовершенного, однобокого знания истории и, вследствие этого, подозрений, эмоций и предрассудков тех, кто там собрался? Они знали ничуть не лучше остальных, что такое война, так как же они могли знать, каким должен быть мир? Я понял, что все мы были в одной лодке и, в первую очередь, чтобы разобраться самому, я поставил перед собой задачу составить краткий конспект мировой истории и подобрать ключ к более удобовразумительному объяснению политического положения человечества. Мой конспект «Очерки истории» был бесстыдной компиляцией основных фактов мировой истории, написанной без какого-либо искусства или изящества, в большой спешке и воодушевлении, но его тиражи, которые сейчас перевалили за третий миллион, показали, как много у меня общего с огромной рассеянной массой простых людей, желающих узнать правду, испытывающих отвращение к псевдопатриотическим, сутяжническим, пустословным сплетням, которые их школьные учителя и учительницы преподносили им как историю, и которые подвели их к катастрофе войны.

«Очерки истории» – это не полная история жизни человечества. Ее главная тема – рост взаимосвязей, отношений и конфликтов между человеческими сообществами и их правителями, история о том, как и почему мириады маленьких племенных систем, возникшие десять тысяч лет назад, постоянно находились в войне между собой и, наконец, объединились в шестьдесят или семьдесят с лишним государств, которые мы сегодня имеем, и теперь бьются и пытаются вырваться из тисков сил, которые в настоящее время должны совершить их окончательное объединение. И даже когда я закончил «Очерки», я понял, что за их рамками остались более широкие, фундаментальные, и более узкие, прикладные, области знаний, которые мне еще предстоит освоить для достижения моих собственных практических целей и целей моих единомышленников, желающих с пользой прожить свою жизнь – для того, чтобы мое существование на земле не оказалось тщетным.

Я понял, что недостаточно знаю о жизни моего собственного тела и его отношениях с миром жизни и материи вне его, для того, чтобы принимать правильные решения по ряду неотложных вопросов – от расовых конфликтов, контроля над рождаемостью и моей личной жизнью, до общественного контроля за здоровьем и сохранением природных ресурсов. А также я обнаружил, насколько я был не осведомлен о повседневной жизни шахтера, который предоставил уголь для приготовления моего обеда, и банкира, который взял мои деньги в обмен на чековую книжку, и лавочника, у которого я покупал вещи, и полицейского, который поддерживал улицы для меня в порядке. И, тем не менее, я голосовал за законы, влияющие на мои отношения с этими людьми, оплачивал их труд прямо или косвенно, высказывал свои непросвещенные мнения о них и своим поведением в целом так или иначе поддерживал их жизнь и влиял на нее.

Итак, под руководством двух очень компетентных биологов я принялся за работу, целью которой являлось как можно более простое и ясное изложение того, что было известно об источниках и природе жизни, а также об отношениях видов к отдельным особям и к другим видам и о процессах сознания и мышления. Так появилась моя публикация «Наука жизни». И, в то время как я еще работал над этой книгой, я поставил перед собой новую задачу – сделать обзор всех родов человеческой деятельности в их взаимодействии друг с другом: труда и потребностей людей, культивации земель, промышленного производства, торговли, администрации, государственного управления и всего остального. Самой трудной частью этой задачи было получение рационального представления о современном мире, что требовало помощи и совета самых разных людей. Я должен был задать себе вопрос и найти на него какой-то общий ответ: «Что делают живущие сегодня на земле один миллиард девятьсот с лишним миллионов человек, как и зачем они это делают?» Это был по сути очерк экономической, социальной и политической науки, но из-за того, что после «Очерков истории» слово «очерк» весьма обесценилось, пройдя ряд переизданий, я назвал его «Труд, богатство и счастье человеческого рода».