Книга Богиня - Маргарет Пембертон

– Видал Ракоши! – с ядовитым сарказмом бросил Боб. – Подумать только, из всех, с кем можно связаться, ты выбрала самого сволочного! Иисусе! Никто, кроме членов команды Ракоши, не смеет появляться на съемочной площадке! Еще чудо, что он не приказал попросту выставить тебя за ворота студии!

Кровь закипела у него в жилах. Лицо пылало.

– Он оскорбил тебя? Сквернословил? – напряженно осведомился Боб. Если окажется, что так и было, он превратит этого типа в бифштекс!

Дейзи в изумлении уставилась на него.

– Нет… он был… добр…

– Добр?

Дейзи показалось, что Боб сейчас взорвется.

– Да Ракоши в жизни не был ни к кому добр! Он доводил до слез самых знаменитых кинозвезд и остался единственным режиссером, который то и дело оскорбляет студийных боссов, наступает им на любимую мозоль, ад и при этом ему все сходит с рук! Его недаром зовут венгерским дьяволом, и он вполне оправдывает свою репутацию.

Дейзи пристально уставилась на свою руку, которой мимолетно коснулся Ракоши. Она горела, будто опаленная невидимым клеймом.

Боб потрясенно поднял брови:

– Он не велел тебе убираться с площадки, не спросил, как ты сюда попала?

– Нет, – покачала головой Дейзи, и солнечные лучи на мгновение словно запутались в ее волосах. – Спросил, сколько мне лет. Вот и все.

Голубые глаза Боба сузились.

– Сукин сын, – прошипел он, сворачивая на шоссе Ван Несс без всякого почтения к правилам дорожного движения. Странно, какое Ракоши дело, совершеннолетняя она или нет?

– Эта леди… она Романа де Санта, верно?

Ярость Боба постепенно угасла. Он даже подавил улыбку. Господи, ну кто еще мог назвать Роману леди!

– Да, последнее приобретение «Уорлдуайд». Боссы твердо намерены превратить ее в соперницу Глории Свенсон.

– Она очень красива. Совсем как сказочная принцесса.

Дейзи вспомнила, как мисс де Санта с видом собственницы называла Ракоши «дорогим» и поежилась от леденящего озноба.

Боб ухмыльнулся. Романа де Санта – немногим лучше течной сучки, которая зубами и когтями пробивала дорогу наверх, шла по трупам, торгуя своим телом, отдаваясь за роль, за место под солнцем, за титул кинозвезды.

– Романа – испанское имя? – задумчиво спросила Дейзи. – Она не похожа на испанку.

Боб свернул к Санта-Монике.

– Она в жизни не была в Испании. Урожденная Долли Мюнф, из Калико-Спрингс, штат Айдахо. Надеюсь, это развеет твои волшебные грезы?

Дейзи потрясенно уставилась на него. – Многие актеры в Голливуде берут псевдонимы?

– Девяносто девять процентов. Боссам нравится видеть на афишах шикарные имена. Публика валом повалит на последний исторический фильм с Романой де Санта. Никто не будет вставать в очередь, чтобы посмотреть на Долли Мюнф.

Внутри Дейзи все замерло. В журнальных статьях ниг когда не упоминалось о том, что кинозвезды имеют от рождения совершенно не те имена, под которыми были известны. Долли Мюнф сменила имя на Роману де Санта, точно так же как она сама сегодня стала Валентиной, а ведь Романа де Санта – знаменитость, яркая звезда на голливудском небосклоне. Более того, Романа де Санта была женщиной, получившей право называть Видала Ракоши дорогим.

– Валентина – тоже не мое настоящее имя, – нерешительно пробормотала девушка.

Боб подавил невольное желание рассмеяться.

– Я так и думал, солнышко.

– И ты не хочешь узнать, как меня на самом деле зовут?

– Нет. В этом городе ты можешь быть всем, чем угодно. Желаешь называться Валентиной, прекрасно.

– А если я хочу стать актрисой, как Романа де Санта?

– Тогда это мне не нравится, – бросил Боб, настроение которого резко изменилось. – На каждую Роману приходятся тысячи других, которым не удалось ничего добиться, и это разбило их сердца.

Но Дейзи не было дела до тех, кто не сумел взобраться на вершину. Она не из их числа. Всю свою жизнь она привыкла полагаться на собственные духовные силы. На мир своего воображения. Тот мир, который помог скрасить унылые одинокие годы ее детства. Девушка знала, как легко принять облик другого человека, стать иной личностью. Когда сестра Франческа дала ей читать «Грозовой перевал» Эмилии Бронте, она превратилась в Кэти. И хотя никогда не бывала на вересковых пустошах, ощущала дуновение северных ветров, рвущих волосы и румянивших щеки. Это она, а не та, книжная Кэти, рыдала над Хитклифом так, что резало глаза и ныла грудь. Дейзи жила, страдала и наслаждалась каждым мгновением. На уроках закона Божьего Дейзи становилась Рахилью, оплакивающей своих детей; Ребеккой, нашедшей свою судьбу в тот день у колодца, когда дала напиться слуге Авраама; дочерью фараона, поднимающей младенца Моисея с тростникового ложа.

Дейзи победила одиночество, оживляя героев книг и людей, населявших ее воображение. Они становились ее друзьями. И теперь с ошеломительной ясностью девушка поняла, что обнаружила не только панацею, могущую исцелить все ее несчастья. Способность к перевоплощению – это ее суть, источник жизненной силы, энергии и света. Часть души. И здесь, в Голливуде, все мечты станут явью.

Она сможет быть всем, кем захочет! Несчастной девушкой, которую спасает Черный Рыцарь, подружкой ковбоя в сценах о Диком Западе, искательницей приключений, затерянной в сельве Амазонки, среди искусственных лиан. Она не хотела быть актрисой. Она уже была ею. Для того чтобы стать звездой, необходимо лишь хранить верность своим идеалам.

Видя выражение лица Дейзи, Боб раздраженно пригладил волосы. Уж не спятил ли он? За эти несколько часов он стал кем-то вроде приемного отца девушки такой ослепительной красоты, что даже Ракоши заметил ее. И сейчас Боб везет ее к себе домой, но не для того, чтобы затащить в постель. Ни один человек на свете не поверит такому! Да и сам он не очень-то верил происходящему.

«Бьюик», взвизгивая шинами, остановился перед деревянным домиком, облупившуюся краску которого скрывали буйные заросли жасмина и жимолости.

– Вот мы и дома, – сообщил Боб, смятенно сознавая, что его чувства к девушке совсем не похожи на отцовские и никогда таковыми не будут.

Глава 3

Голос Боба вернул Дейзи к реальности. Дом… Этого слова она никогда раньше не слышала. Тихая радость наполнила ее при виде скромного бунгало.

– Как прекрасно! – воскликнула она.

Боб сочувственно поглядел на девушку. Если эта лачуга прекрасна – значит, в монастыре ей и в самом деле приходилось несладко.

– Входи, – мягко сказал он, поднимая чемоданчик, и первым направился по узкой тропинке, обсаженной кустами самшита. Дверь скрипнула на несмазанных петлях, и Боб поморщился, вспомнив о горе немытой посуды в раковине и толстом слое пыли на мебели.