Книга Смерть в осколках вазы мэбен - Виктория Платова

— Согласен, золотце.

— У меня за домом стоянка. А сколько с меня все-таки?

— Чаем с пряником напоишь старого человека, вот и будемв расчете.

— Спасибо, дядя Сережа, вы просто чудо! Но СергейВалентинович уже не обращал на меня внимания и переключился на машину. Оставивему ключи, я заспешила прочь от редакции. Можно себе позволить хоть иногдадобраться домой на общественном транспорте. Дождь тоже не помеха. Не сахарная,не растаю. Куртка у меня добротная, сапоги теплые. В кои-то веки прогуляюсь поддождем.

Я не выбирала маршрут, а ноги сами несли меня кИзмайловскому парку. Когда-то я очень любила гулять здесь. Особенно красивобыло осенью, когда начинался листопад. Первые желтые листочки робко появлялисьна деревьях уже в середине августа, и на дорожках по утрам можно было найти эти«осенние приветы». К середине сентября желтый цвет царствовал в паркебезоговорочно. Особенно красивы были клены с их узорчатой листвой.

А к концу сентября огромными резными листьями были усеянывсе дорожки. Эти золотисто-оранжевые листья размером в две ладони были когда-тогордостью моего гербария. Я собирала их, аккуратно высушивала в толстенныхсловарях, а потом часами могла разглядывать. Высушенные листья издавали чутьгорьковатый аромат, рождая воспоминания о промелькнувших осенних днях.

Я шла по знакомой дорожке, вдыхая влажный воздух, которыйостро пахнул мокрыми листьями, поддевала их носком сапога, а на душестановилось весело, словно уходили куда-то тревога и напряжение, забывался,растворялся в начинающем синеть воздухе неприятный разговор с главным.

Зажглись фонари. От их желтого, чуть размытого света деревьяприобретали совершенно сказочный вид. Из темноты выступали сказочные замки сомножеством башен; арки, мосты, галереи появлялись благодаря причудливомусочетанию света и тени. Или деревья представлялись великанами-друидами, которыена таинственном шелестящем языке вели между собой только им понятный разговор.Великаны тянули руки-ветки и завлекали своим шепотом. Как здорово под этотшелест и шепот было мечтать в детстве, представляя себе что-то необыкновенное ипрекрасное.

Детство осталось позади, мечты разбились вдребезги, оставивкучу невзрачных осколков. Что осталось? Осталась жизнь. Самая обычная, сераяпроза. Как там у Булгакова? «Многие позавидовали бы тридцатилетней бездетнойМаргарите». Так или почти так. Многие позавидовали бы и мне, живущей вотдельной квартире, свободной, бездетной. Иногда хотелось из-за этой свободысебя пожалеть, иногда, напротив, я думала, как хорошо, что ничем и ни с кем несвязана.

У меня интересная работа, где я могу проявить себя, у меняесть друзья. У меня мог бы быть постоянный любовник, если бы я сама этогозахотела. При желании я давно могла бы жить в Штатах, куда в свое времяблагополучно отбыл мой брат и где с тех пор живет — не бедствует, а даже весьмаи весьма преуспевает. Он давно зовет меня плюнуть на промозглый Питер иперебраться к нему в солнечную Калифорнию. Но я, наверное, не решусь на этоникогда. Что-то слишком прочно привязывает меня к серому городу-сфинксу,стоящему на болотистой почве. Хотя нужно будет все-таки выбрать время инавестить своего брата. Действительно, взять отпуск да и махнуть к нему вСан-Диего, посмотреть воочию на превозносимый во всем мире пресловутыйамериканский быт.

«А что, — развеселилась я, — подальше от питерскихосенних дождей, подальше от замерзающих по утрам луж. Поваляться на горячемпесочке, побродить под пальмами, поиграть на кортах, поплавать в океане. Ну,чем не отличный отдых? Да добрая половина нашей редакции за такой отдых безсожаления заложила бы душу, да еще деньгами приплатила бы вдобавок».

Добрая половина. А может быть, даже и больше. За исключениемнескольких продвинутых, или задвинутых, или равнодушных ко всему, илипрезирающих все западное, начиная от джинсов «Levis» или «Wrangler» до банальнойконфеты на палочке «Чупа-чупс». Я, если разобраться, не такая уж и западница,хотя куда деваться, вот они, новенькие «Diesel», присланные недавно братом икак литые обтягивающие сейчас мой зад. С удовольствием пользуюсь и разнойбытовой техникой; сделанной на все том же Западе, потому что умельцы вроденашего дяди Сережи скрываются по небольшим учреждениям и товар для широкогопотребителя не выпускают. С не меньшим удовольствием смотрю и западные фильмы,но только иногда и только хорошие, потому что большинство американских фильмовпохожи, как однояйцевые близнецы, выращенные в одном на всю Америку инкубаторе.Посмотрев такой фильм пять минут, можно с точностью до одной десятой процентавычислить, как будет развиваться сюжет дальше и чем все в итоге завершится.

При всем этом жуткая стрельба, море крови, горы трупов иодин над всеми герой, который хоть и кладет без всякого сожаления дюжинумерзавцев, зато герой на все сто. Тошнотворная мякина. Интересно, как у нихтам, в Америке, крыша еще не поехала смотреть все это каждый день, да еще и повсем каналам?

Если действительно искать что-то интересное в культурномплане, то это только в старушке Европе. Хотя последнее время меня большеинтересует Дальний Восток. Было, было, каюсь. На предпоследнем курсе к нам вгруппу попала девушка, увлеченная сверх всякой меры дальневосточной культурой.От нее, собственно, мы и почерпнули знания о дзэн-буддизме, о пути Дао, о седоммудреце Лао-Цзы. Культура Востока оказалась богатой и разнообразной. Оназавораживала своими иероглифами и своими непонятными именами.

Диплом, затем работа в газете как-то ослабили мой интерес ковсему восточному, но когда два года назад мне выпала возможность поехать навыбор в командировку в Португалию или Японию, я без сомнений и колебаний выбралапоследнюю. Не пожалела ни единой секунды, настолько потрясающей оказаласьСтрана восходящего солнца. Я приехала назад, переполненная впечатлениями сверхвсякой меры, а несколько очерков о путешествии весьма заинтересовали читателей,так что мне еще почти целый год пришлось отвечать на письма. И как только послеэтого путешествия меня в редакции не прозвали Гейшей, остается толькоудивляться.

Наша редакция чуть не померла со смеху, когда узнала, чтовместо японской техники, которую тут можно было выгодно продать, иликаких-нибудь экзотических японских тряпок, я почти все деньги потратила нанебольшую гравюру Хокусая «Отдых чиновника Синьо Мимото в беседке в деньпервого снега». Меня, разумеется, не преминули убедить в том, что я — полнаядура и настоящего Хокусая не купишь ни за какие деньги, тем более за те жалкиегроши, что у меня были, но гравюра все равно мне нравится. И каждое утро я судовольствием смотрю на чиновника, который сидит в беседке в день, когда выпалпервый снег.

О, дождь, кажется, закончился. Прекрасно! Я подходила кчугунной ограде парка. До дома я чудесно доберусь на одиннадцатом. Ходит ончасто и, что особенно радует, к парку подходит почти пустой, потому чтобольшинство покидает вагоны на предыдущей остановке «Стрелка». Ехать мне околодвадцати минут, но и за это время пассажиров слишком много не прибавится.