Книга Человек с большим будущим - Абир Мукерджи

Я прикинул, как еще можно объяснить произошедшее. Допустим, один из констеблей, проводящих расследование, состоял на службе в тайной полиции губернатора и отправил им донесение, пока мы с Банерджи беседовали в борделе с миссис Бозе и ее домочадцами. Это была вполне допустимая версия. Даже за то короткое время, что я здесь провел, я успел понять, что по крайней мере по части коррупции сотрудники Имперской полиции далеко обошли ребят из «Мета».

Была, впрочем, еще одна возможность: а что, если агенты губернатора знали об убийстве еще до того, как пеон обнаружил труп? Это бы объясняло, каким образом новость так быстро дошла до губернатора. Но и тогда возникали вопросы. Могли ли агенты следить за Маколи? Если так, почему они не вмешались, увидев, что тот в беде? В конце концов, он был одним из высших британских чиновников. Если тайная полиция не вмешивается в случае нападения на бара-сахиба, нам всем пора паковать чемоданы, закрывать лавочку и уезжать, оставив ключи индийцам.

С другой стороны, люди губернатора могли просто-напросто найти тело Маколи сразу после убийства. Это было больше похоже на правду, но зачем тогда оставлять все как есть и ждать, пока на тело наткнется кто-то другой? Почему не поднять тревогу самим? Или, еще лучше, почему просто не убрать все следы, пока никто не видит? Уже не раз смерть важных шишек замалчивалась. Я вспомнил случай с южноамериканским послом при Сент-Джеймсском дворе[28], которого мы нашли задушенным в комнатке над пабом на Пастушьем рынке. На нем не было абсолютно ничего — только петля на шее и улыбка на лице. Позже сообщалось, что его превосходительство мирно скончался во сне в собственной постели.

Я ходил по кругу. Все эти варианты выглядели неправдоподобными. Не самое удачное начало моего первого дела в Калькутте — дела, которое, как я уже начал понимать, было самым необычным из всех, какими мне приходилось заниматься. Тут не просто белого человека убили в черных кварталах — нет, судя по всему, мы имели дело с убийством крупного британского чиновника местными террористами. Ставки — выше некуда.

Мысли мои переключились на Сару. Что бы она сказала, если бы увидела, как я сижу здесь, за тысячи миль от дома, и занимаюсь подобным расследованием? Я надеялся, что она бы мной гордилась. Боже, как я по ней скучал!

Наверное, я сидел так довольно долго, потому что вдруг осознал, что солнце переместилось, тени почти исчезли, и по спине градом льется пот. Сосредоточиться на задаче становилось все труднее. В тот момент я бы с радостью отдал месячное жалованье за дозу морфия или опиума, но нужно было расследовать убийство. Да и жалованье я пока что не получил.

Я отправился обратно в свой кабинет. Несокрушим сидел на стуле в коридоре возле моей двери, погруженный в свои мысли.

— Я вас не отвлекаю, сержант?

Он вздрогнул, вскочил, опрокинув стул, и отдал честь. Со стульями ему сегодня явно не везло.

— Нет, сэр. Прошу прощения, сэр, — сказал он, проходя вслед за мной в кабинет. Судя по выражению лица, он пришел с дурными вестями и прикидывал, не способен ли я в гневе пристрелить гонца. Я мог бы сразу сказать ему, что это не в моем обыкновении, — главным образом потому, что в противном случае я давно остался бы без подчиненных.

— Давайте выкладывайте, сержант, — сказал я.

Несокрушим посмотрел на свои ботинки.

— Нам позвонили из таны в Коссипуре. Место преступления, сэр. Его заняли военные.

— Что? — переспросил я. — Это дело гражданское. При чем здесь военные?

— Военная разведка, сэр, не военная полиция, — пояснил он, нервно сцепляя руки. — Такое и раньше случалось, сэр. В прошлом году мы были на месте взрыва. Националисты взорвали железнодорожное полотно к северу от Хаоры. Вдруг появился полный грузовик военных — и через несколько часов расследование полностью перешло в их руки. Нам приказали никому не говорить ни слова под угрозой дисциплинарных мер.

— Что ж, хорошо, что вы мне рассказали, — искренне ответил я. — Что вы еще о них знаете?

— Боюсь, совсем немного. Такие вещи обычно не рассказывают сотрудникам моего… звания, но всем — по крайней мере, всем на Лал-базаре — известно, что в рамках военной разведки существует особый отдел. Ели не ошибаюсь, он называется подразделение «Эйч» и подчиняется непосредственно губернатору. Все, что губернатор сочтет преступлением по политическим мотивам, попадает под их юрисдикцию.

— Что, так прописано в законе?

Банерджи печально улыбнулся:

— Очень сомневаюсь, сэр, но это неважно. Скажем так: губернатор наделен определенными широкими полномочиями, на основании которых может действовать по своему усмотрению в интересах поддержания порядка на колониальных территориях его величества в Бенгальском президентстве.

— Вы хотите сказать, он волен творить что в голову придет?

На лице сержанта появилась смущенная улыбка:

— Думаю, да, сэр.

Я не знал точно, чем это могло грозить моему расследованию, но был верный способ это выяснить. Когда осваиваешься на новом месте, имеет смысл как можно раньше условиться насчет основных правил. Четко дать понять, с чем готов мириться, а с чем нет. Как говорится, обозначить границы. Опыт мне подсказывал, что в первое время начальник может с равной вероятностью и объявить выговор, и пойти на уступки, особенно если именно он вас нанял.

Оставив сержанта у себя в кабинете, я вышел в коридор и направился обратно на четвертый этаж. Не обращая внимания на возражения перепуганного Дэниелса, я рывком открыл дверь и проследовал прямиком к Таггерту.

Комиссар поднял взгляд от стола. Казалось, он совершенно не удивился.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Сэм.

— Вы снимаете меня с дела Маколи?

Таггерт спокойно указал мне на стул. Пораженный Дэниелс продолжал таращиться на нас из-за дверей.

— При всем уважении, сэр, — начал я, — что, черт возьми, происходит? Час назад вы приказываете мне задействовать все рычаги, а сейчас выясняется, что дело ведут другие люди.

Таггерт снял очки и протер их небольшим платком.

— Успокойся, Сэм, — сказал он со вздохом. — Я сам только что узнал. Послушай. Дело, как и раньше, твое. Просто губернатор посчитал нужным выслать на место преступления военных. Меньше всего мы хотим, чтобы террористы извлекли выгоду из создавшейся ситуации. В районе объявлен комендантский час. Я сделаю все, что смогу, чтобы военные не мешали твоему расследованию.

— Мне нужен доступ к месту преступления. Мы еще не нашли орудие убийства.

— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Таггерт, — но на это может уйти день-другой.

Через день-другой мое место преступления не будет стоить и медной рупии. Все, что могло бы представлять интерес, окажется в руках военной разведки, и если ее сотрудники хоть каплю похожи на своих собратьев во Франции военного времени, вряд ли они станут делиться. Я почувствовал в горле вкус желчи и сглотнул. Говорить было больше не о чем. Я попрощался и снова спустился к себе. Что ж, дело все еще было моим — по крайней мере, пока.