Книга Курортный роман - Татьяна Герцик

Юрий изумленно чертыхнулся, тупо глядя на открытую дверь. Неподвижно постоял пару минут, не в состоянии прийти в себя. Потом аккуратно поправил задравшуюся футболку и нехотя побрел к себе, потирая ладонью шею, на которой краснел рубец от натянувшегося ворота футболки.

Он не мог понять, что же делает не так. Толик, его однокашник, побывавший в этом же корпусе пару месяцев назад, так расхваливал постельные достоинства этой самой Дарьи Архиповой, что Юрий решил во что бы то ни стало проверить их на своем личном опыте. Что он там о Даше говорил? Поднапрягся и вспомнил:

– В постели она дивно хороша! Сплошной огонь! Итальянский темперамент! Для холодной русской женщины просто клад! Ну, пришлось заплатить, естественно. Но это как бы и не плата вовсе, а подарок. Сколько там у них медсестры получают – слезы, а не деньги. Договориться, конечно, не просто. У них с этим делом очень опасно, если застукают, – сразу с работы выгонят. Но, если осторожно, то можно.

После этой восторженной характеристики Юрий и купил путевку именно сюда, в надежде встретить эту самую Дашу. И встретил, и она ему вполне понравилась: было в ней что-то очень нежное, даже щемящее, этакий почти забытый тип тургеневской девушки, немного печальной и мечтательной, но вместе с тем благодаря нашему рациональному времени сдержанной и неподатливой. Хотя, возможно, она просто цену себе набивает, боится продешевить? Надо было в свое время у Толика спросить, сколько он ей дал. По телефону такие вещи спрашивать неудобно: вдруг у него жена будет рядом, услышит, еще заподозрит чего-нибудь.

Юрий недоуменно вздохнул. И всё этим бабам не так! Уж не воображали бы о себе черт-те что. А то всегда так – сначала «нет», которое, как позже выясняется, надо было трактовать как «да», потому что, они, видите ли, стесняются сдаваться сразу, чью-то там честь берегут. А потом, когда приходит время расставаться, начинаются скандалы типа «я думала, а ты оказался»! Хотя с самого начала об обручальных кольцах и речи не шло, если только в их воспаленном мозгу.

Вошел в номер, состоявший из небольшой спальни и гостиной. В принципе, номер оправдывал затраченные деньги: кондиционер, евроремонт, хорошая мебель. Не хуже, чем в заграничных пятизвездочных отелях, которых он повидал за свои тридцать лет изрядное количество. Шлепнулся на кровать с ортопедическим матрацем, едва сбросив кроссовки и не соизволив откинуть тяжелое жаккардовое покрывало. Низ живота сладко ныл, переходя в болезненную напряженность.

И когда Дарья перестанет изображать из себя святошу? Из отпуска треть уже прошла! Он обхватил руками подушку, поерзал, утраиваясь поудобнее, и задремал, успев подумать напоследок, что это первое в его жизни испытание терпения, коим он никогда не отличался. Проснулся через пару часов с головной болью, вздрюченный и голодный. А всё потому, что ночные бдения выбили его из нормального жизненного ритма. Но отступать он не собирался. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Через пару дней Даша шла на очередное ночное дежурство с тяжестью на сердце. За прошедшие дни назойливый поклонник не только ей надоел, но и здорово напугал своими бесконечными намеками и откровенными предложениями. Такого напора она и предположить не могла. И ради чего столько впустую потраченной энергии? Чтобы затащить ее в постель? Она была уверена, что овчинка выделки не стоит. Не тянет она на искушенную в любовных играх гетеру. И, если она сделает огромную глупость и уступит, то он будет здорово разочарован. Но на это она никогда не пойдет. Как потом она будет смотреть в глаза мужу и, главное, уважать себя?

Хотя сопротивляться ему было всё труднее, под конец смены она просто изнемогала от его непрерывного присутствия. Избавиться от него было очень трудно. Он напоминал ей острый рыболовный крючок, от которого чем больше пытается освободиться бившаяся в конвульсиях попавшая на него рыбка, тем сильнее тот впивается в ее бедное тело.

Ноги заплетались, как будто она шла на каторгу с ножными кандалами. Остановилась, посмотрела на холодную равнодушную луну, одиноко висевшую в черном небе. Мимо спешили на работу коллеги из других корпусов, здоровались и удивленно оглядывались, не понимая, отчего она так медлит. Ей тоже надо было поторапливаться, время поджимало, но сердце так тяжело стучало в груди, что она не могла идти быстро. Успокаивая себя вполне разумными доводами: бояться ей нечего, в крайнем случае можно спрятаться в комнате отдыха, там постоянно находится кто-то из охранников, – двинулась дальше в такт гулко бившемуся сердцу. Но нерациональный страх всё равно зарождался где-то на подсознательном уровне, как у дикого зверя, попавшего в капкан.

Она зашла в корпус ровно в восемь. Марья Ивановна, стоявшая в вестибюле уже в верхней одежде, обеспокоенно повернулась к ней.

– Что ты такая бледная, Даша? Что-то случилось?

Та провела рукой по лбу и хрипловато ответила:

– Всё в порядке, просто устала.

Марья Ивановна, недоверчиво поглядывая на нее, взяла сумку и пошла в выходу, приговаривая на ходу:

– Ну, на службе тоже всё хорошо, никаких ЧП, бумаги на столе, но их немного, Вера сегодня расстаралась, почти всё сделала.

Даша рассеянно покивала головой, едва вслушиваясь в журчание ее приветливого голоса. Хлопнула дверь, но она не обратила на это внимания, всё так же потеряно застыв посреди вестибюля. Встряхнулась от раздавшегося в пустом помещении гулкого «Здрасте»! Потупив взгляд, поежилась от неприятных ощущений, тихо поздоровалась и проскользнула мимо стоявших на дороге охранников в сестринскую.

Сегодня ее дежурство опять совпало со сменой Игоря и Алексея. После откровенного признания Алексея им работать вместе не доводилось. Дежурства одних и тех же медсестер и охранников, как правило, редко сходились. Их часто тусовали, как колоду карт, для того, чтобы не заводили шашни друг с другом во время дежурства. Она уныло подумала – лучше бы их дальновидное руководство направило свои силы на другие, более насущные проблемы, а именно на отваживание настырных охальников. Инструкцию бы выпустило с советами типа «как избежать ненужных вам ухаживаний, не обижая кавалера».

До полуночи она хлопотала, выискивая себе работу, стараясь отвлечься и не нервничать зря. Не стоит умирать раньше времени! Может, он еще и не придет? Подумав это, некрасиво сморщила носик и сама себе ответила: чтобы пиявка сама отцепилась от своей добычи, не насытившись? Да когда же такое было? Вспомнив бугры мышц под кожей Юрия, признала, что сравнение не совсем верное. Скорее, бульдог.

В двенадцать ночи попила чаю с охранниками, стараясь не показаться им слишком обеспокоенной. Ее старательно растягиваемые в принужденной улыбке губы притягивали к себе внимание Алексея, взглядывавшего на них с потаенной искрой в глазах, но Даша этого не замечала, нервничая всё больше.

В час, боязливо озираясь, вернулась в сестринскую. Включила свет, боясь увидеть назойливого поклонника сидящем на своем излюбленном месте, на стуле около ее кресла. Но в комнате было пусто, и она перевела дух. Но тут же панически подумала: а не закрыться ли ей на швабру? Даже принесла из кладовой швабру, но ничего не вышло – та не желала входить в узкую дверную ручку. Бросила бесполезную возню, вернула швабру на место, проветрила кабинет, завернулась в пуховую шаль и устроилась с ногами в излюбленном кресле, настороженно прислушиваясь к любому шороху. Прошел час, другой, ничего не происходило.