Книга Закон Единорога - Владимир Свержин

– Ты должен будешь нам помочь, – тоном, не допускающим возражений, отрезал я. – Мне надо будет проникнуть туда. В спальню Аббата. Найдешь дорогу?

Трубадур широко открыл глаза и, побледнев, пристально уставился на меня. Я не шутил.

– Найду, ваше высочество, – прошептал он.

– Вот и чудесно! Эд, что там у тебя выходит? Меркадье, решивший предохранить свое душевное здоровье от натиска высокого слога, все время допроса, сидя над своей картой, занимался какими-то непонятными исчислениями.

– Завтра до заката остров будет у нас на траверзе.

ГЛАВА 3

На любой ваш вопрос дадим мы ответ:

У нас есть «максим», а у вас его нет!

Английская солдатская песня времен англобурской войны

Иль-Сен-Маргет темнел на горизонте, подобно огромной драконьей голове, выглядывающей из морской бездны. В зыбких весенних сумерках зубчатый гребень крепостной стены, венчавший поросшее редколесьем нагромождение гранитных скал, сливался с шипастым каменным хребтом, сползающим в море, придавая пейзажу вид мистический и жуткий.

– Один жонглер, в высшей мере заслуживающий доверия, – зашептал Гарсьо де Риберак, лежа на дне небольшой лодки, медленно дрейфовавшей в сторону острова, – рассказывал мне, что в незапамятные времена вся гряда этих островов, первым из которых является Сен-Маргет, была огромным крылатым змеем.

Трубадур словно читал мои мысли. После нашего вчерашнего знакомства он сильно изменился в лучшую сторону. Во всяком случае, теперь сей вдохновенный певец избегал перегружать свою речь изысканной бессмыслицей в галантном духе. Правда, пока что это удавалось ему с трудом, и он то и дело замолкал, подбирая слова и избегая витиеватостей.

– Этот змей, или, по-другому, Дракон, – продолжал он, – был совершеннейшим сосредоточием всяческой премудрости и всеми признанным отцом магического знания.

Я прислушался. Кажется, Оберон тоже как-то упоминал о драконе, обладавшем магическими способностями.

– …У него был ученик. Человек. Совершеннейший из людей. Постигнув нелегкую науку магии и трансмутации, он странствовал по свету, делясь крупицами своего знания с жителями Ойкумены. И те становились сильнее, и смело открывались глаза их, и гордо глядели они на мир вокруг себя. Чем больше становилось таких смельчаков, тем меньше оставалось страха в сердцах племен и народов – тем скуднее становились жертвы, приносимые Дракону…

Трубадур вещал, самозабвенно прикрыв глаза, перейдя с шепота на негромкий напев. Похоже, брызги волн, беспокоившие его поначалу, сейчас потеряли для него всякое значение. Вот уже около часа мы медленно приближались к острову. Начинало темнеть, и скоро уже можно было налегать на весла. Пока же мы старались не высовывать носа из-за борта, лишь изредка макушка Сэнди, лежавшего у руля, на какую-то долю секунды появлялась над кормой.

– …Тогда этот Дракон разъярился и в отместку за непокорство начал сжигать города и поселения своим пламенем. Не знаю, долго ли это продолжалось, но однажды, прилетев на высочайшую гору, где было его логово, он увидел, что вершина ее пылает жаром и подземный огнь сокрушает его каменную твердыню. В неистовстве Дракон взмыл под небеса и, сжигая все на своем пути, полетел в эти края, где в кругу учеников жил тогда первый из людей, обладающий могуществом тайного знания. Ибо никто, кроме него, не мог вызвать возмущение стихийных духов, уничтожившее жилище змея. Где-то здесь тогда находился огромный остров, именуемый Островом Мудрых. Когда же величайший из земных магов, имя которого было Тотус…

«Гермес Тот», – про себя поправил я певца.

– …узнал, что эта ужасная тварь приближается, он вызвал такую грозу, что молний в небе было больше, чем травы на земле. Пораженное в крыло, чудовище рухнуло в волны и, извиваясь от боли, полыхнуло огнем, опаляя благодатный остров, а поднимаемые им огромные волны прокатились по городам и поселкам его вслед за стеной бушующего пламени. Мало кто спасся в этот час. Но и им бы довелось расстаться с жизнью, ибо израненный Дракон еще продолжал биться в предсмертной муке, вздымая все новые и новые валы и изрыгая потоки пламени. И тогда Тотус, первый и могущественнейший из магов, которому были подвластны духи стихий, наложил великое заклятие на своего бывшего учителя и нынешнего врага.

Гарсьо замолчал и задумался, переводя дух и делая эффектную паузу для выделения концовки своего повествования.

Я лежал, прижавшись к сырым доскам борта, вслушиваясь в плеск волн и рассеянно слушая негромкую речь трубадура. Легко было догадаться, чем закончится смертельная схватка чудовища и Тотуса Гермеса, почему-то поселенного народным воображением на прародине его предков.

Сквозь сгущающиеся с каждой минутой сумерки все еще довольно четко виднелись очертания обрывистого утеса, напоминающего настороженно поднятое вверх драконье ухо. Что и говорить, в окаменевшем виде доисторическое страшилище выглядело более привлекательно, чем в живом, даже принимая во внимание его пиратское настоящее.

– Пора! – подал голос с кормы Сэнди, поднимаясь и поудобнее усаживаясь на шлюпочную банку. – С берега нас уже не увидеть. Куда править-то?

Наш проводник, бледность которого была заметна даже в сумерках, решил отложить завершение повести о славных деяниях повелителя стихий до лучшего раза и начал пристально вглядываться в горизонт. Я между тем спустил весла на воду и, стараясь плескать как можно меньше, стал грести к берегу.

– Вон туда, – трубадур указал пальцем на левую оконечность утеса, – там у основания большой камень. За ним что-то вроде бухточки. Она нам и нужна.

Спустя что-то около получаса мы были на месте. Вблизи драконье ухо оказалось более чем обитаемым. Глядя на десятки тысяч единиц пернатой живности, из которых чайки, на мой взгляд, отличались наибольшей молчаливостью, я невольно с грустью подумал, что доведись сегодня какому-нибудь могущественному магу снять заклятия с острова – чудовище бы оказалось не только колчекрыло, но и глуховато на одно ухо от многовековых птичьих воплей, висевших над этим местом.

Найдя указанный Гарсьо камень, мы действительно обнаружили малюсенькую бухточку, надежно прикрытую от буйства стихий. Правда, здесь едва могла развернуться наша лодка, не большего и не требовалось.

Найти «пожарный» выход из покоев пиратского преподобия не составило особого труда. Беглый певец, подобно большинству людей, имеющих дело с созданием и запоминанием больших текстов, обладал цепкой памятью.

Ну-с могу сказать, что «тайная тропа», по которой нам предстояло проникнуть в глубь обороны нашего, надеюсь, еще не ведавшего о нападении противника, была удобна для передвижения. Нам вновь пришлось улечься на дно лодки и, упираясь в борта ногами, буквально проталкивать вперед нашу посудину, отталкиваясь руками от низкого каменного свода. Наконец этот этап пути был пройден и мы достигли того места, где, как выражался Лис, «царь Кощей над златом чахнет».

Злата здесь действительно оказалось вполне достаточно для полного зачахания. Конечно, после сокровищ, найденных нами в подземном хранилище Венджерси, наша с Шаконтоном психика была уже закалена настолько, что мы могли созерцать картину подобного изобилия без видимого ущерба для нее, но глаза Гарсьо сверкали таким отраженным блеском и вся его фигура была полна такой гордости, что невольно создавалось впечатление, будто он демонстрирует собственную скромную коллекцию произведений искусства.