Книга Записки Римского клуба - Аурелио Печчеи

Работа в компании «Оливетти» существенно расширила и обогатила мой опыт в области управления. Система управления, которую я задумал создать в этой компании, отличалась тем, что она должна была базироваться на вполне рациональной, реальной основе и в то же время содержать творческие элементы. Деятельность в «Оливетти» еще раз убедила меня в том, что граница между созиданием и разрушением, улучшением и ухудшением, прогрессом и застоем определяется именно человеческими ресурсами, их возможностями, их развитием, умением мобилизовать их на решение поставленных задач.

* * *

Работа во всех этих столь отличных друг от друга областях была чрезвычайно интересной и принесла мне большую пользу. Тем не менее меня не покидало чувство, что деятельность такого рода не дает мне возможности искренне и до конца выразить самого себя. Странствуя по планете, я видел, как люди всего мира бьются – и далеко не всегда успешно – над решением множества сложных проблем, которые, как я все больше и больше убеждался, обещали стать в будущем еще сложнее и опаснее для человечества.

Я не подвергал сомнению необходимость и важность таких мероприятий, как, например, строительство завода в одном из уголков планеты или возведение дамбы в другом, решение проблем развития отдельных регионов и стран. Вместе с тем мне казалось, что нельзя концентрировать практически все усилия на таких более или менее узких и частных проектах, игнорируя при этом стабильное ухудшение общей ситуации в мире. Более того, столь явный акцент на частные проблемы и полное невнимание к общему контексту, на фоне и в пределах которого они возникают и развиваются, ставит под сомнение целесообразность и конечную эффективность всех тех усилий, которые человечество тратит на их решение.

Я чувствовал, что не смогу быть честным перед самим собой, если по крайней мере не попытаюсь так или иначе предупредить людей, что все их нынешние усилия недостаточны и что необходимо предпринять что-то еще, какие-то иные меры, в корне отличные от тех, которые предпринимаются.

По этим причинам я решил вернуться в Европу. Я обосновался в Риме еще в 1957 году, главным образом в связи с работой в «Италконсульте». Однако в течение еще многих лет на мне лежала полная ответственность за всю деятельность «Фиата» в Латинской Америке, и особенно в Аргентине, и я вплоть до 1973 года сохранял за собой офис в Буэнос-Айресе. Это вынуждало меня более 20 лет то и дело сновать над Атлантикой. В моей записной книжке зафиксировано, что я более 300 раз пересекал экватор.

Тем временем выросли мои дети. Я уделял много внимания их образованию и воспитанию и был вознагражден. Мои старания не были напрасны. Все они выросли хорошими людьми. Паола вышла замуж за аргентинского дипломата, а оба мои сына – Роберто и Риккардо – женаты на американках. Роберто стал физиком-теоретиком и работает ассистентом профессора Стэнфордского университета в Пало-Альто. Что касается Риккардо, то он избрал социологию и занимается исследовательской работой в Имперском колледже в Лондоне. У всех у них, вместе взятых, семеро очаровательных детей, появившихся на свет в разных странах. У некоторых из них есть даже право выбора одной из двух национальностей. Моя жена много времени проводит у них в гостях. Но самая большая радость для нас – видеть летом всю семью в сборе в нашем доме на морском побережье в Тоскане, в местечке Пунта-Ала. В моем разросшемся многоязычном семействе заложены зерна шести различных культур и национальностей, и это проявляется уже сейчас или может обнаружить себя в будущем. Все члены этой большой семьи придерживаются прогрессивных социальных и политических взглядов. Так что если судить по моим собственным отпрыскам, то можно с полной уверенностью утверждать, что молодое поколение лучше старого.

Теперь, когда мои дети выросли и прочно стоят на собственных ногах, я считаю, что могу и просто должен несколько сместить центр своих обязанностей, своей ответственности, сосредоточив их на других проблемах. Уже с конца 50-х годов я все больше и больше склоняюсь к мысли, что буду продолжать свою деятельность в области промышленного управления лишь в том случае, если она будет одновременно служить более широким и всеобъемлющим целям.

По мере того как эти неясные вначале идеи начали приобретать все более и более конкретные очертания, я принял решение прочно обосноваться в Риме. Нигде в мире обстановка в такой мере не благоприятствует раздумьям о нуждах человеческих и его проблемах, как в Европе. Здесь я и начал постепенно готовиться к новой в своей жизни фазе. Психологически я проделал за все эти годы почти полный круг, вернувшись в конце концов к некоторым идеалам и надеждам своей далекой юности. Потребовалось, однако, много времени, прежде чем я смог наконец исполнить свое давнее желание и вплотную заняться их осуществлением.

* * *

Как я уже отмечал, с конца 50-х годов я начал все чаще задаваться вопросом, правильно ли я выбрал дело, которым занимаюсь. Жизнь моя была интересной, наполненной и приносила удовлетворение. Я вырастил красивых, здоровых детей и мог бы по-прежнему обеспечивать их будущее. На работе я уже многие годы занимал ответственные посты, научился распознавать главное в любом деле и разрабатывать планы, мобилизовывать людей и средства на решение стоящих задач. Однако меня глубоко волновала общая ситуация в мире и не покидало беспокойство, когда я видел, как и на развитые, и на отсталые регионы мира накатывается огромная волна трудностей. И меня тревожил вопрос, что лично я могу в этой связи предпринять.

Видимо, к этому времени я достиг состояния, которое, если я не ошибаюсь, называют пятым возрастом – возрастом размышлений. Полный сил и энергии, умеющий управлять (по складу ума и образованию), я не мог представить себе размышлений без действия и считал, что осознание вырисовывающегося множества дел, которые ожидают каждого из пас в этом мире, должно быть немедленно переведено в конкретные дела. Одних лишь идей – пусть даже стоящих – казалось недостаточно. Побывав и поработав во многих районах мира, я имел возможность убедиться, как удивительно плохо поставлено там управление делами человеческими. У меня не оставалось сомнений, что не так уж много усилий нужно затрачивать, чтобы организовать многое значительно разумнее и эффективнее.

Больше всего потрясла меня картина, увиденная в одном из охваченных нищетой районов Азии. Скудные продукты, которые давала там земля, делились на пять равных частей. Первая шла землевладельцу, которому принадлежала земля и все расположенные на ней селения. Этот полновластный правитель обеспечивал земледельцев и водой, за что получал еще одну часть общего продукта. Следующие две части шли опять-таки к нему, поскольку он одновременно был владельцем и рабочего скота, и примитивных орудий труда, используемых крестьянами, он же снабжал их и семенами. В итоге только пятая часть всего урожая доставалась тем, кто действительно обрабатывал землю, и это было их единственным средством существования.

Конечно, такая вопиющая несправедливость не может продолжаться вечно, однажды она обязательно приводит к массовым протестам и восстаниям, свергающим в конце концов систему угнетения. И никакая иностранная помощь не в состоянии предотвратить этот процесс, хотя еще и бытует немало наивных иллюзий и проектов, как перераспределить ресурсы в международном масштабе, чтобы за счет благотворительности ускорить модернизацию и развитие отсталых районов мира. Мне даже приходилось слышать, что это, мол, обойдется недорого, что, например, защита от малярии одной семьи в Азии стоит меньше, чем модная стрижка в Нью-Йорке…