Книга Трагедии Финского залива - Андрей Платонов

Во-вторых, несмотря на осознание уязвимости коммуникаций в Финском заливе, в плане действий сил КБФ этой угрозой фактически пренебрегли. По-видимому, сочли, что если советский флот, реально мало в чем уступавший германскому, планирует отсидеться за минными полями, то мизерный по сравнению с КБФ финский флот вообще должен из баз не выходить.

В-третьих, одной из особенностей подготовки Краснознаменного Балтийского флота к отражению нападения явилось то, что она велась только из предположения благоприятного для нас развития хода военных действий на сухопутном направлении. По этому поводу возникает противоречивое чувство. С одной стороны, данное положение являлось нормой для того времени, как бы аксиомой. С другой стороны, военное искусство требует многовариантности разрабатываемых планов. Существует несколько типовых факторов, изначально влияющих на количество этих вариантов. Для тактического масштаба, например, таковым является возможное состояние погоды. В планах оперативно-стратегического масштаба, тем более связанных с началом военных действий на закрытом морском театре, ведущими становятся такие факторы, как начальное соотношение сил на основных операционных направлениях и успешность решения поставленных задач соседями, в нашем случае войсками ПрибОВО.

Таким образом, по крайней мере теоретически, Военный совет КБФ должен был иметь варианты действий сил флота в случае неуспешности наступления РККА или даже ее отступления. Но здесь возникает другой вопрос: насколько можно было себе представить масштабы оставления своей территории? То, что наши войска отступят не то что до Ленинграда, но даже до Риги, казалось совершенно невероятным. Что касается, например, угрозы передовой Лиепайской ВМБ с суши, то здесь командование КБФ в чем-либо упрекнуть трудно. Положение этой базы вызывало постоянную озабоченность у Военного совета флота. Оперативная игра, проводившаяся в Риге под руководством командующего Прибалтийским ОВО с участием высшего командования, наглядно подтвердила эти опасения. Поэтому по настоянию командующего флотом вскоре для обороны Лиепаи прибыла 67-я стрелковая дивизия. Ее укомплектованность к началу войны составляла около 75 %. Но все равно с объявлением по флоту боевой готовности № 2 из Лиепаи убрали не только Отряд легких сил, но и увели на буксирах очень ценный для флота минный заградитель «Марти». Как мы узнаем позже, предпринимались шаги по вывозу из этой базы запасов топлива.

Минный заградитель «Марти»

В-четвертых, уровень боевой подготовки сил флота, особенно корабельных соединений, был невысок. По этому поводу обычно ссылаются на холодную затяжную весну, из-за чего корабли поздно начали отрабатывать учебные задачи в море. На самом деле это, скорее, не аргумент, а не очень компетентная попытка оправдаться и ввести в заблуждение. Начнем с того, что практически все акты проверки сил флота отмечают низкий уровень оперативно-тактической подготовки офицерского состава. Это может быть мало актуально, например, для командиров боевых частей — но претензии прежде всего предъявлялись к командирам кораблей и соединений, а также офицерам штабов всех уровней. А для командирской подготовки стоянка в базе — самое продуктивное время, когда есть возможность всех собрать в нужном месте, каждого проконтролировать, провести хорошо подготовленный, полноценный разбор каждого мероприятия. Кроме того, качественная базовая подготовка, отработка у причала организации всех боевых упражнений позволяют значительно сократить сроки подготовки корабля непосредственно в море.

Естественно, никакая теория не заменит практики, корабль сможет стать полноценной боевой единицей только в море, а тем более соединение кораблей. Однако без качественной базовой подготовки обучение превращается в натаскивание, и все равно такие корабли за учебный год так и не успевают достигнуть требуемого уровня боеготовности.

Что же касается непосредственно отработки в море, то в последнюю мирную зиму КБФ располагал не только замерзающим Кронштадтом, но и незамерзающей Лиепаей. Например, там стоял Отряд легких сил, но почему-то он не получил хорошей оценки при проверке флота в июне 1941 г. Тогда в лучшую сторону отмечались бригады торпедных катеров — те, что, уж точно, должны были ждать полного освобождения ото льда Финского залива.

Скажете, катерам легче восстановить свою боеготовность после зимнего перерыва? А кто мешал тем же малым охотникам ОВР проявить себя с лучшей стороны? Кстати, из ОВР хорошую оценку получил 2-й дивизион тральщиков, базировавшийся на Таллин, где все же льды были, а не 1-й дивизион, всю зиму проведший в незамерзающей Лиепаи. Так что низкий уровень боевой подготовки сил флота к лету 1941 г. можно объяснить халатным отношением к своим служебным обязанностям целого ряда должностных лиц, и прежде всего членов Военного совета, командиров объединений и соединений, а также отдела боевой подготовки штаба флота во главе с капитаном 1-го ранга С.В. Кудрявцевым.

Однако, скорее всего, дело тут в другом: все указанные должностные лица наверняка являлись добросовестными и исполнительными людьми, но сами оказались слабо подготовлены и просто не справились с организацией оперативной и боевой подготовки вверенных им сил.

Каждый из перечисленных выше выводов самым непосредственным образом повлиял на последующие трагические события, произошедшие в Финском заливе.

Трагедия первая, неосознанная

Отечественная литература, посвященная началу Великой Отечественной войны, изобилует описаниями последних мирных дней. В них для контраста с последующими событиями показывается почти идеалистическая картина беззаботной жизни советских людей в преддверии наступающих выходных, выпускных вечеров в школах, сборов в летние отпуска… Все так, в основном, наверно, и было. Однако тысячи людей в силу своих служебных обязанностей должны были думать отнюдь не о выходных и отпусках. Не надо забывать, что тот же Краснознаменный Балтийский флот находился в готовности № 2. А значит, у всех баз выставлены корабельные дозоры и ведется систематическая воздушная разведка в море.

Здесь как раз надо остановиться на деятельности разведывательного отдела КБФ, который до 6 июня возглавлял капитан 2-го ранга А.А. Филипповский, а с началом войны фактически подполковник Н.С. Фрумкин. Этот отдел, как и на других флотах, не входил в состав штаба флота, то есть как бы подчинялся непосредственно Военному совету флота. Здесь мы видим некий аналог политорганов в том смысле, что, занимаясь главным образом агентурной разведкой под руководством наркомата ВМФ, разведотделы флотов превратились в своего рода филиалы центральных органов стратегической разведки. То есть для начальника разведывательного отдела флота реальным непосредственным руководителем являлся не командующий флотом, а начальник 1-го Управления ВМФ (разведывательного) и, естественно, он прежде всего заботился о выполнении всех указаний Москвы. В этих условиях разведывательный отдел КБФ морской разведкой занимался мало, и его авторитет на флоте был не высок. Подобная ситуация в конечном итоге привела к отрыву разведчиков от насущных проблем флота. Планируя разведку на театре, разведотделы часто не знали потребностей штабов флотов и поэтому нередко организовывали разведку ради разведки. Сам отдел территориально размещался сразу в нескольких базах. Например, оперативные отделения имелись в Таллине, Риге и на Ханко. Агентурное и отделение спецслужб находились в Ленинграде. Так что в Главной базе, кроме оперативного, имелось только информационное отделение[9].