Книга Чужой, плохой, крылатый - Елена Лабрус

Глава 4. Бесс

"Как странно тасует время черты", — вечером этого долгого дня думал Бессарион Бриар, глядя на сидящих за столом игроков, нервно посматривающих в свои карты.

Ход был не его. Он со вкусом посасывал сигару и, запивая её цитром, отвратительной дрянью, что делали в Энте из цедры лимонов с пряными травами, но зато крепкой, думал о бренном. Или о вечном.

А точнее о генеалогическом древе, что висело на стене в доме Лулианны из рода Феллингеров, что пришли к власти много веков спустя после Ларса Беспощадного.

Династия Феллингеров брала начало от Терции Феллингергской, занявшей трон пятьсот лет назад путём военного переворота. Девочка из благородной, но ничем не примечательной до того семьи Феллингеров, была захвачена во время набегов диких афрайских племён и выросла в каком-то захолустье на окраине Афраи.

К тому времени название Древней Энтдоры уже сократили до Энта и начисто забыли о Ларсе Беспощадном, не оставившем потомков.

Недолго царствовали и мир, и благоденствие в том государстве. Опять началась борьба за власть и войны при полном отсутствии стройной системы престолонаследия. Но придя к власти, Терция это учла.

В её честь назвали столицу Энта — Терц. Она упразднила старые титулы и ввела новые вместо общепринятых: "верн" (Ваша Верность) вместо герцога, "пред" (Ваша Преданность) вместо графа, "блис" — будь он неладен — Ваша Блистательность вместо принца. По аналогии с эдэлордом (святым мужем) назначила должности скуллордов, мужей учёных, кетлордов — государственных, и стала первой Коронессой Энта, сменив титул "королева" на собственный. Более того навязала эту систему титулов всему континенту и утвердила в Энте раз и навсегда передачу престола по женской линии.

Терцию назвали Великой за её реформы и возвращение Энту его былого величия.

Её боготворили за восстановленные апельсиновые сады и организацию торговли соком, мармеладом, вареньем, ликёрами, апельсиновым маслом — всем, что и по сей день делает Энт богатейшей страной на континенте.

Но её назовут и Кровавой. В равной степени её уважали за набожность и ненавидели за жесточайшие наказания, применяемые за греховные деяния. Особенно при её покровительстве зверствовала Досточтимая Церковь в отношении прелюбодеяний.

И на то у Терции были личные причины. Гибкая как змея, с упругой смуглой кожей редкого цвета сосновой смолы, с янтарными глазами дикой кошки и волосами оттенка эбенового дерева, она выросла исключительной красавицей. Но в дикой и полуголодной деревне в Афрае ей ещё подростком вырезали всё, что может доставлять женщине удовольствие.

Проданная вождю самого могущественного из племён она должна была только рожать ему детей. Но она и этого не смогла. Зато научилась всему, что умел вождь: воевать, интриговать, держать в страхе подчинённых и быть на шаг впереди своих врагов.

Её путь к трону Энта был долгим и трудным, но она его прошла.

Она правила тридцать шесть лет и, несмотря на свою бездетность, оставила трон династии Феллингеров по праву крови.

А право крови, что ввела Терция с той поры никогда и не оспаривалось. Хотя говорили, что на тот крайний случай, если обнаружатся равноудалённые от престола наследники, имеющие одинаковые права или возникнут другие спорные случаи, есть некий ритуал, что должен подтвердить это право лишь одному из них. Но к нему ни разу не прибегали.

Феллингеры же за пятьсот лет мешали свою кровь и с брюнетами, и с блондинами, и с рыжими представителями династий других стран и престолов. Но как бы ни тасовались карты, а была в помёте очередной коронессы щенок-девочка, чьи черты обязательно совпадали с изначальными, теми, что сохранились на многочисленных портретах и фресках Терции: та самая медовая кожа, тёмные волосы, янтарные глаза и лебяжья шея.

И совсем не глупая Лулианна, как и сестра рыжеволосая, конопатая, но в отличие от Оранты, худая, словно трое детей и четвёртый в утробе высосали из неё все соки, вышивая "наследный гобелен", безошибочно обозначила каждого наследника династии по характерным чертам, в том числе и "исконным".

Вернувшись домой, Бесс даже перерисовал для себя увиденное и добавил то, что Лулиана знала лишь приблизительно — правительниц Энта, что были после Терции. И очень удивился, что за сотни лет как бы ни мешалась кровь, а трон всё равно занимала та самая, темноволосая красавица со смуглой кожей и "кошачьими" глазами.

Вот только династия Тру из последних Феллингеров, старшей в которой была мать Оранты и Лули — Фелина, потом шла их двоюродная бездетная тётя Сантивера, и её младший покойный брат Ларс, вся сплошь была разной степени рыжины и бледности. Кроме… Анны.

Анны, которая была так далека от трона, да ещё "шла" от мужской линии, что ну никак не могла на него претендовать.

— Бесс, — окликнул его Ирс Марлок, и тот невольно сморщился: Мурлок всегда говорил так, словно открывали скрипучую дверь, — твой ход.

— Я пас, — скинул Бессарион карты и встал.

Ирс блефовал, у кетлорда справа от него не хватает четвёрки для каре, у остальных двух игроков и того хуже, в плюсе останется только мальчишка. Уходя Бесс с удовлетворением отметил счастливую улыбку на лице Ригга Оланда, покрытого нежным рыжим пушком.

Какого демона Мурлок притащил к нему этого юнца? Неужели в объятиях его опытных жриц решил сделать мужем? И хоть Бесс всё время забывал, что ему и самому сколько? Всего двадцать пять. А "юноше", наверно, двадцать, не меньше. Но тот выглядел таким восторженным девственником, словно в студенческие годы только и делал, что рьяно учился, а не захаживал с друзьями в мелкопитейные заведения, где студентов щедро обслуживали любые "богини" за гроши.

— Тереса, — кивком головы подозвал Бесс главную из своих бестий, что в комнате с красными портьерами и диванами под звуки музыки ублажали гостей, азартным играм предпочитавших женские ласки.

— Да, мой господин, — качнув полуголыми бёдрами остановилась она в позе "шлёпни меня, дорогой".

— Там сейчас юный сьер Оланд выиграет неприличную сумму денег. Проследи, чтобы большая часть её осталась в этом зале.

— Обижаешь, — подняла она глаза болотного морока, как в Пелеславии звали духов болот, что заманивали путников в трясину, светлые с тонким бирюзовым льдом глаза, что в сочетании с её тяжёлым каштаном волос и демоническим бесстыдством делали Тересу неотразимой. — Не волнуйся, я позабочусь о мальчишке. Побудешь со мной? — прильнула она.

— Не сейчас, — отмахнулся Бесс. — Но, когда Марлок уйдёт, зайди. Не раньше.

— Да, мой господин, — покрутила она бёдрами, словно в танце. — Слушаю и повинуюсь.

Он заперся в рабочем кабинете резиденции, что снимал в Арате и, как обычно, держал в ней игорный дом и шлюх, на радость королевскому двору, что притащился за коронессой в Ларсхоф, и прочим гостям, придворным и жителям самого Арата.