Книга Пропавших без вести – не награждать! - Геннадий Сорокин

В окружении врагов, на болоте, власть командиров среди солдат постепенно утрачивает свою силу. Безысходность положения требует появления нового, авторитетного и инициативного лидера. Судя по всему, таким лидером решил стать Рочев.

Утром, как только над островком развеялся туман, к Лоскутову подошел Горелов.

– Коля, ну его на хрен, бери командование в свои руки! Коля, ты сам видишь, наш комиссар не командир, а тряпка. Ему бы в детском саду воспитателем работать, а не солдатами командовать. Коля, или мы возьмем рочевскую шайку за горло, или за горло возьмут они нас.

– Комиссара пока менять не будем, но на путь истинный его наставим. Рано еще нам в открытое противоборство вступать. Скажи лучше, сколько у тебя надежных людей?

– Ни одного. Здесь все из других батальонов, так что я никого толком не знаю.

– У меня двое. Земляки. Пойдут за мной в огонь и воду. Еще ко мне жмутся два еврея. Этим, сам понимаешь, сдаваться нельзя, их немцы даже в лагерь для военнопленных не поведут, тут же, у гати, расстреляют. Итого, нас семеро. Теперь давай прикинем, сколько против нас. Рочев, Чакиев, Светлов. Три солдата-кавказца сто процентов с ними, вернее, с Чакиевым, куда он – туда и они. Итого, их шестеро. Пока силы примерно равны.

– А дальше?

– А дальше все будет зависеть от того, к кому примкнут остальные бойцы. Ты заметил, что этой ночью наши уголовники ни одного сидора не обчистили? Каждую ночь воровали, а тут притихли. Репутацию порядочных парней себе создают.

Лейтенанты не стали посвящать комиссара в свои разговоры. По совету Лоскутова Сергиенко построил весь личный состав и каждому определил задачу на день: часть людей была направлена искать продолжения гати, часть занялась рубкой дров и обустройством временного лагеря.

– Виктор Андреевич, – наставлял комиссара Лоскутов, – пока солдаты хоть чем-то заняты, им некогда думать о создавшемся положении. Чем больше работы, тем меньше дурных мыслей!

Около обеда со стороны противника заработала звуковещательная установка.

– Русский Иван! Сдавайся! Тебе не выйти из болота. Иван, всем, кто сдастся, мы сохраним жизнь! – и далее, все в том же духе.

Первую часть «радиопередачи» вел немец, коверкающий русские слова. За ним, после некоторого перерыва, выступил перешедший на сторону врага красноармеец.

– Братья солдаты! Не верьте комиссарам! Немецкое командование относится к добровольно сдавшимся солдатам очень хорошо! Братья, выходите с болота! Вам всем сохранят жизнь!

Закончилось радиовещание песней «Валенки» в исполнении Лидии Руслановой. По мнению немецких пропагандистов, знакомая всем мелодия должна была вызвать воспоминания о доме и, как следствие, желание остаться в живых. Срок для сдачи противник установил не позже 12.00 часов следующего дня.

Поиски гати к успеху не привели. Выхода с острова не было.

Вечером Горелов предложил новый план:

– Коля, Рочев весь день с солдатами общался, что-то им втолковывал. Кавказцы, сам видел, ни на шаг от Чакиева не отходят. Сколько человек в отряде перешло на их сторону, я не знаю, но немцев все внимательно слушали. Коля, давай возьмем грех на душу, перестреляем всю «головку» заговора.

– Поздно. Они все начеку. У всех оружие. Убьем первого, второго, остальные перебьют нас. Если уж идти в наступление, то всем на всех. Да только комиссар нас не поймет! Для него, как я погляжу, все бойцы так и остались доблестными воинами Красной армии, о сдаче в плен не помышляющими. Давай ночь переждем, а завтра…

– Что завтра? Ночью давай сонных перебьем!

– На ночь они свой караул выставят, внезапно напасть не получится. Подождем до завтра. Пока еда в лагере есть, мы в относительной безопасности.

Перед сном Лоскутов отрезал правый карман у шинели. Теперь он мог, не вынимая рук из карманов, стрелять через распахнутые полы шинели (бандитский метод, известный со времен Гражданской войны).

На следующий день построение и развод на работы прошли как обычно. Но, как только комиссар скомандовал разойтись, из шеренги вперед вышел Рочев.

– Погодь немного, Андреевич! – фамильярно начал он. От такого вступления у Сергиенко отвисла челюсть. – Мы тут с ребятами покумекали и решили, если вам охота на болоте подыхать, то сдыхайте, воля ваша. А нам, молодым и здоровым, еще пожить охота!

С правой руки от Рочева встал Чакиев с винтовкой наперевес. За ним трое земляков с хмурыми решительными лицами. Светлов отошел по левую руку. Все с оружием. Все готовы к схватке.

– Я так думаю, народ, нечего нам комиссарское вранье слушать! Нет отсюда иного выхода, как тот, по которому мы сюда пришли. А коли иного пути нет, то надо возвращаться.

– Вы собрались атаковать противника? – ошарашенно спросил комиссар.

– Начальник, ты дурак, что ли? – изумился Рочев. – Мы сдаваться собрались. Сам слышал, что немцы всем жизнь пообещали. Тебе если надо, то ты и воюй, а мы свое отвоевали. Баста! Как говорил товарищ Ленин: «Штыки в землю!»

– Как ты, изменник, смеешь трогать священное имя Ленина! – Сергиенко полез за пистолетом, но от волнения не смог открыть кобуру.

Стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Лоскутов нащупал пистолет за ремнем.

«Первая пуля Рочеву, а там как получится!» – решил он.

– Что, комиссар, ручки дрожат? – рассмеялся Рочев. – Оставь шпалер в покое. Я тебе пока предлагаю миром разойтись. И вы, офицерики, не вздумайте за пушки хвататься!

Сергиенко бросил возиться с кобурой, выпрямился и замер, сверля глазами вожака взбунтовавшихся солдат. Что делать дальше, он не знал. И никто не знал, что делать дальше. Все были в такой ситуации в первый раз.

Над поляной повисло тягостное ожидание развязки. Сколько бы они так простояли, неизвестно, но со стороны болота вдруг раздался насмешливый голос:

– Бог в помощь, православные! Сегодня вроде не ярмарочный день, а вы, никак, кулачные бои устраивать собрались? Чего вы встали, стенка на стенку? Места на поляне мало?

Все обернулись на появившегося неизвестно откуда военного. Явление его было так неожиданно, а внешний вид так странен, что толпа (а войско без дисциплины – это толпа), безмолвно замерла. Всеобщее чувство глубочайшего изумления выразил Павел Воротилов, простодушный набожный крестьянин с Вологодской области:

– И явился архангел твой, Господи, и лик его был черен!

Лицо у «архангела» было действительно черным, но не от гнева, а от грязи. Одет незнакомец был в камуфляж без знаков различия, на груди – немецкий десантный автомат, слева на бедре – брезентовая сумка через плечо.

Лоскутов, узнав незнакомца, сделал шаг в сторону, отделился от остальных офицеров.

«Монгол. Точно он! Только одет как немецкий диверсант».

Первым на поляне в себя пришел Рочев.