Книга Почетный пленник - Владимир Привалов

– Развлекаешься, Эндир? – спросил высокий сухопарый старик с гривой седых волос.

Они стояли напротив сидящего за круглым мраморным столиком наместника.

– Нет, Векс, – ответил Эндир и, не дожидаясь разрешения, сел в кресло рядом с наместником, отщипывая виноград, лежащий в блюде на столе. – Делаю свою работу.

Гимтар стоял ни жив ни мертв, стараясь не шевелиться.

– Свою работу? – доброжелательно переспросил Векс Кней.

От этой доброжелательности Гимтар напрягся еще больше.

– Работу правителя, – кивнул Эндир, продолжая кидать в рот – ягоду за ягодой – крупный красный виноград.

– Вкусно? – спросил наместник.

Эндир кивнул, продолжая есть.

– И в чем же заключается работа правителя? – спросил старик, склонив голову к плечу.

– В умножении подданных и их объединении. В умножении земель и их объединении. В упрочении власти правителя, объединяющего всех подданных и все земли своими законами, – бойко оттараторил Эндир.

– Ты хорошо помнишь мои уроки, ученик, – усмехнулся Векс Кней. – Но неужели твоя память стала хуже? Ты забыл одно – благо Империи.

– Я не гражданин Империи.

– Но подданный. – Указательный палец старика ткнул в сторону собеседника.

– «Народы квельги, терскелы, алайны, дремны, дворча и дорча, гверхи и гворча отныне, добровольно и без принуждения, одаривают Империю как доброго соседа чем сами захотят, не позднее Дня долгого лета», – приподняв взор к потолку, процитировал Эндир.

Старик вдруг громко захохотал, склоняясь к столешнице. Хохотал он долго и с чувством, утирая слезы. Эндир сел прямо, положив обе ладони на край стола. Гимтар незаметно оглянулся – не вошел ли кто в комнату. Но они по-прежнему были только втроем.

– Законник, – хохотал старик, тряся указательным пальцем, – законник! Знаешь, кто дал тебе это прозвище? – успокаиваясь и вытирая глаза платком, спросил он.

– Ты, – кивнул Эндир. И добавил: – Учитель.

– Вот что, – другим голосом бросил наместник. Веселье с него слетело, как сдернутое покрывало. – Ты, – махнул он рукой Гимтару, – садись, не стой.

Гимтар присел в кресло рядом с креслом брата.

– Я не знаю, как тебе удалось выкопать все эти указы и уложения. Сохранились ли в горах подлинники или копии либо нет, – продолжил наместник. Когда он говорил таким тоном, желания перебивать не возникало. – Мои законники голову сломали и глаза свои затерли, пока нашли то уложение, согласно которому ты увел у меня мою землю.

Он помолчал, глядя на Эндира. Тот приглашение возразить что-либо не принял и молча ждал продолжения.

– Они взялись оспорить эту сделку. Но если я – наместник провинции Атариан – буду судиться с тобой… над этим станет потешаться вся Империя. А власть этого себе позволить не может. Над властью нельзя смеяться, Эндир. А сейчас ты выслушаешь мое повеление, дан Дорчариан, Эндир Законник. – Наместник поднялся с кресла. Эндир с Гимтаром немедленно вскочили со своих.

– Я повелеваю тебе, дану Дорчариану, и всем данам, что будут после тебя, жить и править в бывшей имперской вилле наместника. Потому как во всех землях Дорчариан нет и быть не может жилища лучшего, чем это. Ибо иное умаляет величие Империи и императора, да продлятся его дни. Жить полагается с семьей, свитой и дворней, как и должно Правителю. И обо всем этом, – голос его смягчился, и он сел обратно, махнув им рукой, – ты подпишешь бумагу, Законник. Хорошую бумагу, правильную.

После этого он поднял колокольчик и позвонил. На звон прибежал писарь, неся свитки, чернильницу и перья. За ним плелся еще кто-то.

Перед ними расстелили свиток с написанным загодя текстом.

От виллы отъезжали молча. Оглянувшись, Гимтар спросил:

– Я не понял: мы выиграли или проиграли? Родовую землю с имением себе вернули, как и хотели. Но мы теперь в нем как заложники будем, в кулаке у имперцев…

Дан Эндир помолчал. Потом пожал плечами:

– Посмотрим. Сначала я увидел, как он постарел, и решил немного расшевелить. И в итоге сказал ему больше, чем стоило…

– Про старое соглашение? Между нашими племенами и Империей?

– Верно, – кивнул Эндир. – Дал ему понять, что мы не считаем себя их вассалами и на то у нас есть право. Тогда я проиграл. Не стоило этого упоминать, но он меня поймал… Сейчас он скручивает нить нашего разговора в клубок. Потом уберет клубок немного в сторону, а потом вновь неторопливо начнет разматывать…

– Что за глупости…

– Он сам так учил меня. Но связать из этой нити многое он не сможет – коротковата нить… Но вот потянуть за нее сможет – и может вытянуть многое.

– А все он может вытянуть?

– Может, – опять кивок. – Умнее человека я в жизни не встречал. Но у него не будет времени спокойно подумать, так?

– Надеюсь, – выдохнул Гимтар. – Нужные нам новости уже разлетелись по Империи.

– Конечно, разлетелись! – расхохотался Эндир. – Мы же сами приделали им крылья. И ноги.

Тогда они оказались правы. Векс Кней был уверен, что извернулся и вновь вышел сухим из воды. Как же – ведь он заставил горцев подписать договор, что вся семья рекса, вместе с женами, детьми, внуками, живет на вилле, когда в соседнем имении гостит наместник. То есть фактически на все это время рекс и вся его семья находятся в заложниках. Такого изъявления покорности не мог добиться ни один наместник до Векса.

Победа Империи и склоненный рекс горцев… Вот только многочисленные недоброжелатели Векса Кнея и его семьи уже успели нашептать арнскому престолу о позоре наместника, одураченного вонючим горцем. Опала, изгнание – и через пару лет бывший наместник тихо угас в родовом имении на берегу моря. Клубок остался пылиться на полке неразмотанным.

«Но как же ты смог долететь к нам в долину, Муха? – вновь спросил себя Гимтар, глядя на уставший улыбаться Голос Империи. – Ведь тебе оторвали все твои крылышки!..»

Антон-Олтер (отныне и навсегда только Олтер)

Большие колеса арбы все продолжали монотонно, чуть поскрипывая, вертеться, иногда тяжело переваливаясь на неровностях извилистой горной дороги. Земля (или иная планета) тоже совершала свои обороты – и солнце приблизилось к горизонту. Начался вечер.

Наш немаленький караван растянулся по дороге, спускавшейся с предгорий. Теснины и скалы сменились холмистой местностью, а наша родная речка Джура также менялась, потихоньку превращаясь из узкой полоски кипучей воды в широкий стремительный поток.

На ночевку остановились в распадке между холмами, на опушке соснового леса. Судя по многочисленным следам от колес, обложенным камнями костровищам, перекладинам между деревьями для разбивки походных укрытий и шатров – место для путников известное и привычное.