Книга Артур, Луи и Адель - Дана Делон

Марсель усмехается:

– Да нет, ну, не считая случаев, когда я съедал без спроса твои киндеры. А насчет удачи… Ты верила в собственные силы, верила в себя, и тебе не нужна была мнимая удача, чтобы достичь цели.

– Ну, возможно, если бы я хоть капельку верила в удачу, она бы сжалилась надо мной и я не оказалось бы девятнадцатилетней барышней с амнезией, которая не помнит ни целей, ни желаний – словом, ничего.

Марсель пожимает плечами, но ничего не отвечает.

– Как твой живот? – тихо спрашивает он, опуская глаза.

Я прикусываю губу и тоже прячу взгляд.

– Все хорошо, не переживай, даже не знаю, что на меня нашло…

– Не делай так больше, – грустно просит он, – и надень это платье. Пусть все эти сплетники, шепчущие за твоей спиной «бедная Адель», поперхнутся собственной желчью.

Марсель направляется в сторону двери, а я ловлю его за руку:

– Спасибо.

Он нежно хлопает меня по руке:

– К сожалению, я не могу помочь большим.

В его голосе столько жалости. Я наклоняюсь и оставляю смачный и звонкий поцелуй на его щеке.

– Ты уже помогаешь, малявка, – с иронией произношу я, и он, качая головой, выходит из комнаты.

Мне кажется, я практически никогда не вижу его улыбки. Искренней, ребяческой. Ему всего шестнадцать лет, но у него такой взрослый взгляд. Я гадаю, что именно заставило Марселя так быстро повзрослеть: случившееся со мной или воспитание наших родителей.

Я раздеваюсь, аккуратно отлепляю пластырь и рассматриваю свой порез. Он до сих пор красный, все еще болит. Я вновь обрабатываю ранку и приклеиваю новый. Соблазн порезать себя вновь очень велик, но меня останавливает образ Марселя. Ужас в его глазах и просьба больше так не делать. По коже бегут мурашки, а в голове проносится слово «сумасшедшая». Однако у меня нет настроения заниматься самокопанием. Я надеваю платье, и у меня дух захватывает – оно идеально. Мне нравятся мои открытые плечи, линии ключиц, длина шеи. Я следую совету Марселя и нахожу полусапожки; они на каблуках, но мне в них удобно. Платье обтягивает мои крутые бедра, наверняка раньше оно сидело на мне как влитое, сейчас же немного велико, но это не портит вида. Я распускаю волосы, и они каскадом падают на спину, закрывая ее. Я чувствую себя сексуальной, притягательной, манящей, красивой.

Мама входит в комнату без стука и застывает, увидев меня.

– Адель, это несколько неуместно, – говорит она.

– Мы не на похороны идем, а на вечеринку, – пожав плечами, отвечаю я.

– Милая, в следующем году выборы. Ты же знаешь, твой отец очень долго к этому шел. Мы не можем его дискредитировать.

– В чем заключается дискредитация? В том факте, что я выгляжу как молодая девушка своего возраста?

– Переоденься, – строго просит она, не отвечая на мой вопрос.

– Я ведь не одевалась до амнезии в те вещи, что ты мне покупаешь сейчас? – вырывается у меня грубее, чем мне хотелось бы.

– Какая разница, как ты одевалась до аварии? Сейчас это платье абсолютно неуместно, – раздраженно повторяет мама.

Я резко разворачиваюсь и встречаюсь с ней взглядом.

– Есть разница. Если я ничего не помню, это не значит, что я безвольная кукла, которой ты имеешь право управлять, как тебе вздумается.

Мама недоуменно смотрит мне в лицо, и я вижу, как лопается ее терпение.

– Послушай, я так долго готовила этот вечер, я столько сил вложила в это дело, твой отец работает по шестнадцать часов в сутки, а ты не можешь надеть подходящее платье и перестать играть на наших нервах?

– Я не хочу надевать ни одно из тех платьев, не заставляй меня.

– Переоденься! – Она повышает голос и тяжело вздыхает. – Кукла… немыслимо! Тебя послушать, мы всегда во всем виноваты! Но знаешь что? Не обманывай себя. Такую эгоистку еще поискать надо. Отец последние три года работает как проклятый, а она не хочет надевать платья! Всегда только о себе и думаешь.

Марсель просовывает голову в дверной проем и прерывает ее тираду.

– Кажется, в доме все налаживается, – произносит он с иронией, – уже слышатся былые песни. И, Адель, ты прекрасно выглядишь! – Он присвистывает и под убийственным взглядом мамы, усмехнувшись, выходит из комнаты.

– Я не хочу никому доставлять проблем, но я или не пойду вообще, или пойду в этом платье. Я не надену ничего из того ширпотреба, что ты мне купила.

Мама выходит из комнаты и громко хлопает дверью. А я, опершись о стенку, шумно вздыхаю. Да, я выплеснула на нее эмоции, накопившиеся за все эти месяцы. Однако и ее реакция меня озадачивает. Неужели я частенько доставляла им проблемы? Что значит: «Ты всегда была эгоисткой, только о себе и думаешь»? Возможно, моя реакция кажется ей не совсем адекватной. Но я и так ничего не помню, зачем путать меня еще больше? Зачем рассказывать мне, что Прюн – моя лучшая подруга, что я планировала поступать на юрфак? Зачем одевать меня в вещи, на которые я бы никогда не посмотрела? Меня переполняет такая злость! Я не помню себя, не понимаю происходящего, и я отчетливо осознаю, что мне чего-то недоговаривают. Я выхожу из комнаты, хочу найти мать и в итоге прийти к общему решению: иду я на эту дурацкую вечеринку или остаюсь дома?

Я подхожу к отцовскому кабинету, поднимаю руку, чтобы постучать, но тут же замираю.

– Я был против, но ты все равно рассказала ей, а она вновь забыла. Что ты хочешь, чтобы мы сделали? Сколько бы она ни злилась, память не возвращается к ней только из-за нее самой. Значит, она не готова, – раздраженно произносит папа.

– Послушай, я вижу, как она замыкается в себе, смотрит на нас с недоверием. Мы должны что-то предпринять.

– Она придет в себя.

– А если нет? Если она никогда не вспомнит? Что мы будем делать тогда?

– Тогда, возможно, это к лучшему! В конце концов, если бы она нас слушала, не попала бы ни в какую аварию! – повышает голос отец и стукает по столу. – Сколько всего мы вытерпели из-за нее! Может, незнание убережет ее…

Он не успевает договорить: звонит телефон, и он отвечает на звонок, а я слышу звуки шагов и как можно быстрее стараюсь скрыться.

Я, словно в тумане, бреду по коридору. Мне что-то рассказали, но я забыла об этом. Почему? От чего именно убережет меня незнание? Что именно папа имел в виду, когда сказал, что это к лучшему? Марсель! Быть может, он что-то знает…

Я быстрыми шагами поднимаюсь к нему. В комнате моего брата всегда чисто, на столе аккуратно сложены учебники, а его самого нет. Я нахожу его на кухне, он что-то печатает в телефоне. Я подхожу к нему со спины.

– Марсель, можно тебя на секунду? – решаюсь я привлечь его внимание.

Он так резко подскакивает на месте, что мне становится не по себе.