Книга Падение с небес. Найти тебя - Ирина Снегирева

Но, похоже, именно сейчас в обстановке неизвестности, для прессы это было звёздное время, продвигающее их газетную выручку в сторону увеличения. И с каждым днём новостей становилось всё больше и больше. Многие знакомые, в ком текла аравийская кровь даже в малой доле, покидали нашу страну, что не прибавляло мне уверенности.

И вот однажды, начитавшись подобной литературы, я залезла с ногами на мягкий диванчик и разрыдалась. Мне было страшно, страшно за наше с Даниэлем будущее, а ещё страшнее за отца, которого в любой момент могли просто-напросто взять в заложники. И пусть говорят, что император им дорожит, но ведь он тут, а папа там! Я не выла как корова, но слёзы текли, не переставая, словно вот-вот должно произойти что-то дурное.

От переживаний приказала принести мне бутылку рейнского вина и откупорить. Папа говорил, что оно очень нравилось маме, так не стоило нарушать традиции. Но как нарочно, это не успокоило, а только усилило поток слёз из глаз.

— Ярослава? — Окрикнул меня знакомый голос, и я подняла своё зарёванное лицо.

Мгновенно к красноте от слёз прибавился румянец от неудобства. Он вошел такой весь… как всегда неотразимый, а я тут, одна с припухшими глазами и полным отсутствием хорошего настроения.

— Ты? — Я действительно удивилась. Не тому, что мне не доложили о его приходе. Тут все просто. Каждая служанка знала, что мы скоро поженимся, а значит, Дан пользовался некоторыми привилегиями, в том числе и таким образом как сейчас.

Я удивилась другому. Честно говоря, вовсе не ожидала увидеть его тут, именно сегодня вечером. Даниэль вчера предупредил, что у него одно очень важное дело и увидимся только завтра. Наверное, ещё и поэтому моя хандра усилилась.

— Да, то, что запланировал, пришлось отложить, — он нервно подёрнул плечами, отчего мне показалось, что этот момент ему не очень нравится. Вероятно, поэтому поспешил перевести разговор на другую тему, — что случилось? Почему ты в слезах и это вино?

Он приблизился, присел рядом, отобрал бокал с рейнским и допил оставшийся глоток, а потом прижал меня к своему плечу. Как-то получилось, что рука Даниэля стала твёрже, а может быть он просто захотел прижать меня покрепче, морально поддержать. Но я от этого движения соскользнула с плеча, уткнувшись губами в шею. Кожа Дана пахла хорошим дорогим парфюмом, вперемешку с мужским запахом.

Кровь мгновенно прилила к голове, и только одна мысль. Это неправильно, Даниэль хоть и жених, но лучше не надо….Я попыталась отстраниться, но моя сила против его — ничто.

Мы целовались сотню раз, но и только. Подобного между нами не было, пока.

— Яра, — прохрипел Даниэль теми самыми бархатными нотками, что так мне всегда нравились у него, — это неправильно, мелкая.

Неправильно. Но отчего в тот момент, когда он говорил эти слова, его руки делали совсем другое. И в то время, пока одна удерживала, чтобы я не сорвалась и не отстранилась, другая гладила мою шею.

— Дан, не надо, — я попыталась осторожно отстраниться, упираясь в его грудь обеими руками.

Мои руки слишком слабы, и рейнское вино, кажется, восстало против меня, а может быть перешло на сторону Даниэля. Он сминал мои губы, тем поцелуем, которого до сих пор никогда не позволял себе со мной. Мне было не плохо и эти поцелуи нисколько не оскорбляли мои чувства, наоборот распаляя и вызывая непонятное и новое волнение, жар в груди и внизу живота.

Пышные оборки на полуоткрытых плечах…. Модный элемент, весьма удобный для влюбленных и горящих страстью мужчин и неподходящих для теряющих разум женщин.

— Прекрати, пожалуйста, — шептала я в тот момент, когда он покрывал поцелуями мою шею, плечи, а крепкая мужская ладонь проскользнула внутрь, нарочно задевая оказавшуюся такой чувствительной грудь. — Сейчас сюда кто-нибудь войдет….

— Никто не посмеет, не бойся, — выдохнул он мне в губы, — а боишься, пойдём к тебе.

— Не боюсь, — ответила я и в этом была права.

Я не боялась того, что кто-то войдёт, потому что, как правило, в это время меня уже никто не тревожил, зная, что допоздна зачитывалась какой-нибудь книгой, а потом, не беспокоя никого из прислуги, отправлялась отдыхать.

— Тогда, — его ласки стали несколько смелее и вот резким движением Дан отстранился, переместившись на колени передо мной, — позволишь?

— Дан, — предупреждающе запротестовала я, поправляя плечо на место, — до свадьбы осталось немного, потерпи.

Если честно, то и себя я где-то уговаривала тоже. Такой шквал ощущений, усиленных во сто крат их новизной. И туман в голове, образовавшийся из винных паров и моих ощущений на ласки Даниэля.

— Нет, — он осторожно положил руки на мои лодыжки, проведя пальцами снизу вверх до самых колен. А потом прижался губами, поцеловал, непрерывно массируя мои ноги.

Я задохнулась от нахлынувших ощущений и наклонилась назад.

— Не бойся, я с тобой, — прошептал искуситель, запустив свои руки гораздо выше, чем я даже могла предположить в своих дерзких мечтах о нас.

Оказывается, всё гораздо эмоциональнее и острее. Мысль о том, что проделывал Даниэль это ловко и умело, царапнула моё самолюбие, но его напор и нежность отодвинули всё на второй план.

Дан опрокинул меня на диван и навис сверху, усилив свои ласки рукой, языком, заставляя позабыть о стыде, о себе и о той причине, почему ещё недавно я была в слезах. Он шептал мне такие слова, от которых кровь бурлила, словно то же рейнское вино, разгоняясь по моим венам. Я плавилась от слов Даниэля и действий, потеряв рассудок, отдавшись ему.

Боль от его проникновения была, но не настолько сильная, чтобы стоило на это обращать внимание. Гораздо важнее показались ощущения, что мне впервые пришлось испытать. Я задохнулась от наслаждения, с трудом заставляя себя не кричать, чтобы не привлекать внимания….

Спустя десять минут Даниэль перекатился на бок, не отрывая от меня своих синих глаз. А у меня не текли слёзы, просто было в этом что-то такое, что заставляло чувствовать себя не в своей тарелке.

— Тебе было хорошо со мной? — Спросил мой мужчина, заправляя мой непокорный каштановый локон за ухо.

— Да, — стыдно сказать, но всё это правда. Никогда не позволяла себе подобного и даже близко, а тут, словно снесло крышу, словно Дан был последней мой надеждой, способной утешить и помочь.

— Я люблю тебя, Ярослава, — прошептал он и прикоснулся губами к уголку моих губ, — случившееся ничего не меняет, ты прекрасно это знаешь сама.

— О, Дан! Мне кажется, что я пала! — Из меня вырвались слова, что никак не шли из ума.

— Глупая моя, — он рассмеялся, прижав меня к себе, — тогда бы не было других, а только исключительно падшие женщины. Я был у тебя первым и это главное для меня. А месяцем раньше, месяцем позже — это не в счёт. Веришь?

— Да, — я ткнулась ему в плечо, чувствуя, что от этих слов стало несколько легче. Действительно глупая.