Книга Бархатная песня - Джуд Деверо

А когда молодой человек, отбросив флейту на землю, стал вторить Аликс сильным, чистым голосом, настал ее черед на мгновение застыть в изумлении, почему она сбилась с ритма, что, судя по выражению лица молодого человека, очень его обрадовало. Схватившись за руки и опустившись на колени лицом друг к другу, они слили свои голоса, воздавая хвалу небесам.

Наконец они замолчали, а Вокруг стояла такая тишина, словно и ветер, и птицы угомонились, прислушиваясь к их великолепному пению. Не разнимая рук, они сидели неподвижно, глядя друг на друга с любовью, благоговением, восторгом, ощущая родство душ.

— Джослин Лэнг, — наконец представился прекрасный молодой человек, нарушив молчание.

— Аликс… андер Блэкитт, — ответила она, запнувшись на мужском имени.

Джослин вздернул красивую бровь и уже хотел что-то ответить, однако его остановил голос Рейна:

— Я вижу, Джос, ты уже познакомился с моим новым оруженосцем.

Чуть ли не виновато Аликс выпустила руки Джослина и встала, но левая больная нога подвернулась.

Рейн рывком схватил ее за руку:

— Если вы перестали развлекаться, то можете отнести мою броню назад и соскрести ржавчину. Джос, как охота?

На щеках у Джослина выступили красные пятна. Он стоял перед Рейном лицо к лицу, и его стройная широкоплечая фигура казалась хрупкой по сравнению с массивным Рейном.

— Мне удалось подстрелить четырех кроликов у ручья.

— Кроликов! — проворчал Рейн. — Нужно идти самому и завалить оленя или двух, но это потом, а сейчас, мальчик, ступай в лагерь и дай-ка осмотреть твою ногу. От калеки мне проку никакого.

Аликс покорно собрала оружие и доспехи, Джослин положил их ей на руку вместе с еще влажным дублетом, и она побрела за Рейном к лагерю, пытаясь догадаться, долго ли Рейн слушал их пение. Однако слушал он или нет, но, войдя в шатер, Рейн никак не отозвался об их дуэте и лишь показал Аликс пальцем, куда положить оружие.

— А теперь снимай штаны-чулки. Я взгляну на твою ногу.

— Моя нога прекрасно заживает, — заявила она, не трогаясь с места.

Сощурившись, он подошел поближе.

— Ты бы должен уже понять, что каждый человек в этом лагере оправдывает свое существование посильным трудом. У нас нет времени возиться с больными. Раздевайся, а я позову Розамунду, — приказал он, натягивая на себя рубашку и дублет, собираясь идти.

Как только Рейн ушел, Аликс быстро сняла тугие штаны-чулки, схватила тряпку и повязала ее вокруг талии, связав концы так, что получилась набедренная повязка, скрывавшая львиный пояс. При этом бок и значительная часть бедра оголились, и когда она взглянула на них, подумав о том, что они не так уж плохо смотрятся, то поняла, что теперь ее непременно разоблачат как женщину. «Ну и пусть, — вздохнула Аликс, — все-таки приятно осознавать, что какая-то часть тела, пусть не лицо, настолько привлекательна, что может принадлежать только женщине».

Какой-то звук у входа в шатер заставил ее поднять глаза, и Аликс увидела в профиль лицо одной из самых красивых женщин на свете. Ее ресницы, обрамлявшие великолепные зеленые глаза, были настолько длинны, что казались сверхъестественными. Совершенный формы нос и рот, уголки которого слегка загибались книзу, казались высеченными самым искусным резцом. Это была классическая красота, о которой мечтает каждая женщина. А позади нее стоял Рейн. «Не удивительно, что ему не до оруженосца! — подумала Аликс. — Если рядом такая женщина, с какой стати он станет смотреть на неказистую простушку вроде меня».

— Это наша целительница Розамунда, — сказал Рейн, и голос его прозвучал так мягко, что Аликс удивленно взглянула на него. Вот было бы славно, если бы он так разговаривал и с ней!

Но в следующую минуту Розамунда повернулась, и у Аликс захватило дух: по всей левой стороне лица Розамунды расползалось красное родимое пятно — печать дьявола. Рука Аликс непроизвольно поднялась, чтобы сотворить крестное знамение, оградив себя от нечистой силы, но взгляд был прикован к Рейну, а его голубые глаза пристально смотрели на нее — то ли предостерегая, то ли с угрозой.

— Если вы не желаете, чтобы я к вам прикасалась… — начала Розамунда, и по голосу стало сразу понятно, насколько она привыкла к испытываемому перед ней отвращению.

— Да нет, конечно нет, — неуверенно ответила Аликс, но затем к ней вернулось самообладание. — С моей ногой ничего плохого. Только этот мужчина, похожий на большую лошадь, считает по-другому.

Розамунда удивленно взглянула на Рейна, но тот только фыркнул в ответ.

— У мальчишки плохие манеры… пока что… — добавил он, и в его словах прозвучала угроза, но он, по-видимому, был удовлетворен тем, что Аликс отнеслась к Розамунде уважительно, и отвернулся от них. Аликс стало досадно, что он больше ни разу не взглянул на ее ноги.

Розамунда ласково взяла ногу Аликс, приподняла ее, повертела туда и сюда, однако никаких внешних признаков неблагополучия не заметила.

— Меня зовут Рейн Монтгомери, — сказал он, повернувшись к ним спиной. — И я предпочитаю, чтобы меня называли по имени… а не обзывали каким-нибудь животным.

— А мне нужно имя предварять обращением «ваше величество»? Или сойдет «ваша светлость»? — Аликс понимала, что с ее стороны это отчаянный поступок. Она еще не испытала его ярости. Однако Аликс гневалась на Рейна за то, что он заставил ее остаться в лагере.

— Меня вполне устроит просто «Рейн», — сказал Он, оглянувшись, и улыбнулся. — Я понимаю, что правила этикета здесь бесполезны. А как прикажешь называть тебя?

Аликс уже открыла рот, но как раз в эту минуту Розпмунда так дернула ее за ногу, что Аликс невольно вскрикнула от боли и вскочила с места. Стараясь не заплакать, она процедила сквозь зубы:

— Аликсандер Блэкитт.

— Так что там с мальчишкой? — спросил Рейн.

— Растяжение. Но достаточно только забинтовать ногу, и все пройдет. Никаких зелий не надо. Можно сегодня на ночь сделать припарку, но больше ничего не требуется.

Рейн, оставив без внимания взгляд Аликс, в котором читалось: «А я что говорила?!» — откинул для Розамунды клапан шатра и посмотрел ей вслед. Пока Рейн стоял к ней спиной, Аликс в считанные секунды снова оделась, а затем, стараясь не выдать того, как ей интересно, что ответит Рейн, попыталась сказать небрежным тоном:

— Красивая женщина.

— Она так не думает, — ответил он. — Но мой опыт общения с женщинами говорит, что они должны поверить в свою красоту и тогда станут красивыми.

— У вас наверняка очень большой опыт по этой части.

Он вскинул темную бровь и улыбнулся:

— Поднимай свой тощий зад и пойдем работать. Стараясь не обижаться на слишком нелестный отзыв. о фигуре, Аликс последовала за ним. Его большие шаги буквально пожирали пространство, и Аликс с трудом поспевала за ним. Не останавливаясь, Рейн схватил большой каравай черного хлеба с самодельного кирпичного очага, разорвал хлеб надвое и протянул кусок Аликс. Она посмотрела на каравай в некотором испуге: столько хлеба ей хватало на весь день, Рейн, энергично расправляясь с огромным куском, вел ее через лагерь разбойников. Все убежища были временные, уже ветхие, и из них ужасно пахло. С правилами гигиены здесь, видимо, не считались, — не то что в ее чистеньком городке, окруженном стеной.