Книга Затаив дыхание - Дин Кунц

Нормальные времена. Несмотря на то что поднялся Генри Роврой до зари, провел за рулем много часов, убил первый раз в жизни, а потом и второй, несмотря на необходимость приготовить себе обед, ему не хотелось спать, он даже не чувствовал усталости. Зная о хаосе, которому предстояло захлестнуть страну в ближайшие месяцы, он имел мотив для того, чтобы немедленно начать готовить этот дом к этим анормальным временам.

Глава 10

После короткого колебания Грейди открыл дверь из кухни и следом за Мерлином вышел на заднее крыльцо. Под ногами зашелестели сухие березовые листья.

Никакие звуки более не доносились с крыши. Хотя лунного света хватало, они не увидели гостей ни на крыльце, ни на лужайке.

Высокая сухая трава, окаймляющая выкошенную лужайку, напоминала линию фосфоресцирующего прибоя, разбивающегося о далекий берег.

Не видел Грейди и освещенных окон соседних домов, скрытых лесом и расстоянием.

Мастерская, в которой он изготовлял мебель, пристройка к гаражу, находилась в сорока футах от дома. Ее окна светились, как панели фонаря.

Работу Грейди закончил до того, как отправился на вечернюю прогулку с Мерлином. И точно знал, что погасил свет.

Что-то тянуло Мерлина к мастерской.

В этих малонаселенных краях преступления случались редко, главным образом на почве ревности. Сталкиваться с воровством и вандализмом полиции практически не приходилось. Поэтому Грейди время от времени забывал запирать дверь мастерской.

Мог забыть и в этот день, но точно не оставлял ее распахнутой. Чуть постукивая когтями, Мерлин первым переступил порог.

Флуоресцентные лампы практически не давали тени, затрудняя оценку текстуры древесины, вот почему в мастерской Грейди отдавал предпочтение подвесным светильникам с короткими абажурами-раструбами. На станки свет падал со всех сторон, чтобы избежать теневых зон, а потому движущиеся части механизмов всегда оставались на виду.

В этот момент техника — циркулярная пила, механический рубанок, ленточная пила, сверлильный и долбежный станки — не работала.

Четыре больших кресла-качалки конструкции Густава Стикли[6], над которыми работал Грейди, предназначались клиенту из Лос-Анджелеса. С широкими подлокотниками, вертикальными опорами, пазовыми соединениями, эти элегантные кресла становились еще и удобными, как только на них устанавливались обитые кожей подушки и пружинные сиденья.

В мастерской пахло только что распиленным дубом.

В глубине пристройки короткий, но широкий коридор разделял туалет и простенькую сушильную печь, в которой уже высушенная на воздухе древесина дополнительно подсушивалась, чтобы уменьшить до требуемых величин содержащуюся в ней влагу.

Дверь в туалет Грейди нашел открытой, но в зеркале над раковиной увидел только свое отражение.

Ни его, ни Мерлина не удивило шипение, вдруг раздавшееся за дверью в сушильную печь. Чтобы замедлить процесс сушки и исключить коробление древесины, время от времени из точно откалиброванного увлажнителя воздуха в печь подавался пар.

Защелка-крюк висела на двери. Или кто-то находился в печи… или заглянул туда ранее, а потом забыл закрыть на нее дверь.

Последнее оказалось верным. Дерево сушилось под лампами накаливания. Света хватало, чтобы понять, что в печи никого нет.

В конце короткого коридора Грейди открыл тяжелую дверь, изолированную по периметру губчатой резиной. За ней находилась комната окончательной отделки, и Грейди следил за тем, чтобы туда не попадала пыль.

Морение и окончательную обработку Грейди делал вручную. Обеденный стол из красного дерева со вставками из черного, в стиле «Грин и Грин»[7], проходил месячную выдержку после полировки темно-красным шеллаком.

Запахи шеллака, пчелиного воска, скипидара и копалового лака доставляли Грейди не меньшее удовольствие, чем аромат роз или благоухающий сосной прозрачный лесной воздух.

В лучших своих снах он плыл по огромным дворцам, в которых никто не жил, любовался прекрасной мебелью, наполняющей залы, где ни одно человеческое существо не предавало другое, не поднимало руку, чтобы нанести удар, не лгало, не стремилось уничтожить ближнего своего. Только в этих снах он ощущал запахи и всегда просыпался счастливым, наслаждаясь тающим воспоминанием об ароматах комнаты окончательной отделки.

Дверь черного хода Грейди тоже нашел открытой, не запертой изнутри. Ни он, ни волкодав никого не обнаружили в лежащей за дверью ночи.

Грейди запер дверь, и когда они возвращались к передней двери, открыл несколько шкафчиков, выдвинул пару-тройку ящиков. Ничего не пропало.

Выключив свет, закрыв переднюю дверь и уже поворачивая ключ в замке, Грейди спросил:

— Так кто это был, большой мальчик, любопытные и доброжелательные эльфы или гадкие гремлины?[8]

Мерлин уклончиво фыркнул.

Если бы не блеклый лунный свет, земля погрузилась бы во тьму.

В какой-то момент Грейди показалось, что он слышит хлопанье крыльев, но, подняв голову, он увидел только звезды.

Когда они приближались к заднему крыльцу, Мерлин прибавил скорости. Взбежал по лестнице, пересек крыльцо, скрылся за кухонной дверью, которую Грейди, выходя из дома, оставил открытой.

Воспользовавшись их отсутствием, незваный гость побывал в доме. Хотя Грейди не закончил обед, свою тарелку на кухонном столе он обнаружил пустой.

Он запек в печи еще три куриные грудки, одну — на завтрашний ленч, две — для собаки. Они охлаждались в кастрюле, которая стояла на плите. Алюминиевую фольгу, которая закрывала кастрюлю, сорвали и бросили на пол. Кастрюля и грудки исчезли.

Глава 11

Через полчаса после обеда, слишком перевозбужденный для того, чтобы уснуть, стремящийся как можно быстрее приспособить дом под себя, Генри Роврой оказался в спальне, где вещи Норы занимали половину ящиков туалетного столика, половину высокого комода на ножках и половину стенного шкафа. Ее одежда едва ли могла подойти женщине, которую он намеревался определить в картофельный погреб, а ящики и стенной шкаф требовались ему для другого.