Книга Камень Чародея [ = Чародейский рок ] - Кристофер Сташеф

— Хвала Небесам! — вздохнула Корделия. Она, может быть, немного переигрывала, но только что к их столу вновь присоединился Ален, а он очень красив и вдобавок еще коронный принц. Корделии же недавно исполнилось четырнадцать, самое время начинать обращать внимание на подобные вещи. — Хвала Небесам, что мама отдает его лорду аббату!

— Что отдает? — принц Ален оглянулся на главный стол, за которым мать младших Гэллоугласов снимала с себя толстую цепь с массивной подвеской.

Леди Гвендолен находилась от них почти в тридцати футах, потому что дети сидели за боковым столом, а размеры Большого Зала — семьдесят пять футов на пятьдесят. Конечно, не самые гигантские размеры, но этого хватало, чтобы углы и потолок зала, освещенного факелами на стенах и свечами на столах, скрывались в тени. Хотя, естественно, света добавлял и огромный очаг в северной стене.

Но все же его было достаточно, чтобы разглядеть львов и драконов, которые словно прыгают на вас со шпалер. Да и рыцари в сияющих доспехах кажутся гораздо ярче, и дамы — красивее, чем при дневном свете.

Но самой прекрасной была леди Гвендолен Гэллоуглас — по крайней мере, на взгляд ее детей, — протягивавшая подвеску аббату. Стоило священнику взять ее в руки, леди Гэллоуглас раскрыла крышку, и все взрослые ахнули. Неудивительно: даже на расстоянии в десять ярдов Ален ясно разглядел сияние камня.

— Что это?

— Это контур… ай! — Джеффри Гэллоуглас схватился за икру.

— Это камень, который сделал наш отец, — объяснила Алену сестра Джеффри — Корделия.

— Скажи лучше «нашел» или «высек», — возразил Диармид, младший брат Алена. — Человек не может сделать камень.

— Не говори, чего не знаешь, малявка, — сердито буркнул Ален, но тут дружелюбно вмешался Грегори, младший из Гэллоугласов:

— Папа может. Ты тоже сможешь, если намешаешь нужное зелье. Надо сделать рассол, такой густой, что чуть ли не застывает, потом опустить в него шнурок, и сам увидишь, как за несколько дней на шнурке вырастет камень.

Диармид удивленно смотрел на Грегори: если он так говорит, значит, это правда.

Джеффри сумел отвлечься от боли в икре настолько, чтобы вспомнить о мщении. Но только он свирепо развернулся к Корделии и собрался прошипеть нечто не очень приятное, как кто-то оттащил его вбок. Оттащил старший брат Магнус. Оттащил и зашептал что-то на ухо.

— Камень вырос из соли, но он не шероховатый, — добавила Корделия. — У него грани, как у самого лучшего бриллианта.

Ален нахмурился.

— Значит, твой отец сам сделал этот голубой камень?

— Точно, — подтвердил маленький Грегори, — и настой окружало множество проводов.

— Понятно, — заключил Ален. — Тогда это не просто соль, а драгоценный камень.

— Но, кажется, он не этого хотел, — заметила Корделия.

К столу вернулся Джеффри, мрачный, но молчаливый. Магнус сел рядом с ним.

— А чего он хотел? — спросил Диармид.

— Хотел сделать амулет, — ответила Корделия, — который усиливает волшебство.

Ален только глазами захлопал.

— Это же хаос! — сразу же воскликнул Диармид.

— Не стало бы ни закона, ни порядка. Каждый обратился бы против соседа.

— Ты смотришь в самую суть, — кисло отметил Грегори. На него слова Диармида явно произвели впечатление. — Но, друг, если бы все стали волшебниками, разве мир не остался бы тем же самым? Сильные правили бы, остальные подчинялись.

Диармид наморщил лоб, пытаясь найти ошибку в рассуждениях Грегори.

— Это не имеет значения, — Магнус отбросил все эти рассуждения за ненадобностью. — У папы не получилось, что он хотел. Он попросил простого пахаря надеть подвеску и попытаться что-нибудь наколдовать, но у того ничего не вышло. Получается, только когда его носит сам папа. Вот в чем беда.

— Что за беда? — недоуменно переспросил Диармид.

— И что тогда получается? — поинтересовался вслед Ален.

— Папа посадил камень в обруч и надел на лоб, — пустилась в объяснения Корделия. — Он хотел выкорчевать деревце, которое выросло слишком близко к дому.

— А разве твой отец не мог сделать это без камня? — невинно проговорил Диармид.

— Еще бы, поэтому он только чуть-чуть сосредоточился, но ничего не произошло. Он стал думать сильнее и еще сильнее, но дерево по-прежнему стояло на месте.

Ален удивленно смотрел на нее.

— Камень отнял у него волшебство?

— Ну уж нет, — наконец-то ожил и Джеффри, — потому что когда он стал думать очень напряженно, небо потемнело…

— Помнишь внезапный дождь, который вымочил нас всех пару недель назад? — перебил брата Грегори.

* * *

— Это совершенно новый тип пси-энергии, — объяснял тем временем Род Гэллоуглас, — по крайней мере, для меня новый. Раньше я что-то не слышал о способности вызывать дождь, но мне думается — это новая форма телекинеза…

— Однако не та форма, которая была тебе нужна, — аббат положил камень на стол и убрал от него руки.

— В том-то и дело, — согласился Род. — Конечно, я тут же снял его и вернулся в дом. И спрятал в самом надежном месте, не успев даже обсохнуть.

Отец Боквилва посмотрел на Гвен, но не стал спрашивать, что это за безопасное место.

— И кроме медальона для него, ты больше ничем с тех пор не занимался?

— Ничем, — решительно заявил Род, — и пока мы думали, что делать, Гвен очень осторожно относилась к применению волшебства.

— И что же ты решил? — спросила королева Катарина.

— Что больше не буду экспериментировать, — ответил Род.

— Разумно, пока мы не выясним, что же ты создал, — аббат осторожно закрыл крышку подвески. Отец Боквилва внимательно следил за ним. Он, казалось, побледнел и даже позеленел.

— Значит, мы все согласны, — подытожила Гвен, — что ты должен отнести его в монастырь и отдать отцам, которые привыкли к экспериментам с такими вещами. Пусть они решат, какая польза — или вред — может быть от камня.

Род кивнул.

— И если вреда больше, чем пользы, пожалуйста, уничтожьте его. Но только мне не говорите, добавил он. — Я им гордился…

— Это действительно большое достижение, аббат взял амулет — осторожно, за цепочку — и спрятал в карман под сутаной. — Мы сделаем, как ты просишь, и заверяю тебя, мои монахи будут обращаться с ним крайне бережно. У меня самого, хвала судьбе, мало Силы, так что со мной камень много вреда не натворит. И я немедленно отнесу его в монастырь, — он повернулся к королю, — если вы выделите мне охрану из нескольких рыцарей и солдат.