Книга Война для двоих - Сергей Самаров

Песчаная пустыня, будь она расположена хоть в Африке, хоть в Средней Азии, хоть на Ближнем Востоке, всегда остается пустыней, где может себя уютно чувствовать разве что один верблюд с наполненными водой и пищей горбами или желтая плоскоголовая кобра. Днем там всегда невыносимо жарко, а по ночам основательно холодно. Но главное объединяющее качество – в пустыне всегда ощущается недостаток питьевой воды, где бы сама пустыня ни находилась. А у человека нет горба, как у того же верблюда, где хранятся запасы воды на многие дни пути. И воду человеку приходится нести на себе. Как правило, люди знают, сколько дней им предстоит идти через пустыню, рассчитывают это загодя и или водой запасаются, или прокладывают путь от оазиса до оазиса, от колодца к колодцу с тем, чтобы вовремя запасы пополнять и от отсутствия питьевой воды не пропасть. Обезвоживание организма, несмотря на простецкое название, никому не обещает ничего хорошего.

Вечерело медленно и плавно, но тем не менее неуклонно. И так же неуклонно отступала жара. По пустыне устало передвигались восемь человек. Внешне они выглядели сильными и тренированными. Четверо из них были при оружии и в одинаковых камуфлированных костюмах песочного цвета с длинным рукавом. Еще двое были в таких же костюмах, только без бронежилетов и «разгрузок» и без оружия, а вместо обшитых камуфлированной тканью шлемов на головах у них были армейские кепочки того же песочного цвета. По измученному виду людей можно было понять, что идут они уже очень долго.

Четверка, те, что при оружии, явно были европейцами, о чем говорили светлая кожа, светлые волосы и серые глаза. Двое безоружных в камуфлированной воинской форме – скорее всего, сирийцы, то есть местные жители, на что указывали кудрявые темные волосы, смуглый цвет лица и такие же темные короткие бородки. Еще двое выглядели людьми гражданскими, но тоже похожими на сирийцев. Шестеро первых носили на плечах погоны. Только у двоих сирийцев они были другой формы и имели офицерские знаки различия. Один был капитаном, говоря по местному, накибом, и имел на каждом погоне по три крупные звездочки, а второй – майором-раидом, о чем говорила не звездочка, а единственный стилизованный знак с изображением какой-то птицы с развернутыми, но не полностью расправленными крыльями.

Ветер принес откуда-то издалека звук вертолетного двигателя. Все восемь пеших ходоков разом обернулись в ту сторону, откуда они только что шли. Песок за их спинами был плотным, слежалым, утоптанным частым в здешних местах ветром, перемешан со множественными мелкими камнями и комками сухой глины. Он не оставлял вереницу следов, как могло бы быть на более мягкой поверхности, и это утешало. По следу группу отыскать и высмотреть было невозможно. Но все помнили, что такой песок был не на протяжении всего пути. Сначала он был сыпучим, проваливающимся под ногами и под колесами американского армейского бронеавтомобиля HMMWV, на котором они изначально и ехали и который вынуждены были бросить, потому что колеса увязли в песке, а потом почти целый день шли по галимому песку, и тот оставленный след мог указать основной вектор движения группы, что способно вызвать и преследование в конкретном направлении. Группа стремилась идти кратчайшим путем только в завершающей фазе своего маршрута, но не от оазиса к оазису, где их могла бы ждать засада преследователей, заброшенных вперед вертолетом или иным механизированным средством. А преследование должно быть, причем обязательно или по воздуху, или пешком. Скорее всего, будет задействован вертолет. Поискать и догнать с его помощью вполне возможно. Тем более что вертолет «Апач», стоящий на вооружении у всех практически базирующихся в Сирии подразделений международной, как она называется, коалиции, каким-то волшебным средством перешел на вооружение бандформирований. Он изначально создавался для уничтожения танков и пехоты противника, и ему не составит труда уничтожить небольшую группу людей, даже если эта группа рассеется. Разбежавшихся в разные стороны людей вертолет, зависнув в воздухе, в состоянии расстреливать из бортового крупнокалиберного пулемета. В военной терминологии это называется «уничтожением живой силы», и для военного вертолета это привычная задача.

– Нас ищут! От вертолета не уйти… – прошептал один из гражданских, который еле передвигал ноги. – Лучше просто сесть и ждать его с поднятыми руками. Что я вам и рекомендую.

– Приближается… – сказал кто-то из вооруженных людей, обращаясь к старшему по возрасту товарищу, который был старшим, видимо, не только по возрасту, но и по званию, поскольку сразу же отдал команду:

– Остановка. Маскируемся!

– Сначала воды дайте, – потребовал гражданский, – у меня язык от жажды распух так, что во рту не помещается.

– Потерпишь… – не слишком вежливо ответили ему. – Ни у кого нет воды…

Команда к устройству маскировки выполнялась молниеносно. Группа остановилась неподалеку от скопления больших камней, которые когда-то, несколько веков назад, были скалами, но века нещадно посекли их ветром и песком и разрушили на мелкие осколки. Только пять или шесть оснований скал еще торчали из окружающего песка, как свидетели минувших эпох. Наверное, эти камни помнили еще гремящую металлом конницу крестоносцев и дальнобойных лучников султана Саладина[1]. И совсем точно помнили современное войско исламистов и американскую армию, поскольку неподалеку от скопления камней виднелись останки развороченной взрывом землянки-блиндажа, вокруг которой можно было найти несколько воронок от разорвавшихся или артиллерийских снарядов, или авиационных бомб и ракет, уничтоживших землянку прямым попаданием, скорее всего, вместе с людьми. Видимо, использовалось высокоточное оружие или сыграл свою трагическую роль Его величество случай. Поскольку в этих местах ни силы сирийской армии, ни Военно-космические силы России операции раньше не проводили, было понятно, что уничтожение землянки – дело рук западной коалиции во главе с США.

Командир группы, который и дал команду маскироваться, сначала заглянул в останки разрушенной землянки, но, заглянув, сразу выбрался на чистый воздух со сморщенным лицом и с зажатым двумя пальцами носом и выдавил из себя: