Книга Убийство - Лиза Джейн Смит

Стюардесса направилась к ним.

Дженни почувствовала легкое покалывание в затылке. Отнапряжения у нее дрожали руки.

«Держись естественнее, – сказала она себе. –Успокойся».

Но сердце предательски заколотилось, когда бортпроводницаподошла к местам, которые они занимали. Одетая в синий с кремовой отделкойкостюм, она выглядела немного по-военному, У нее было приятное, хотя и властноелицо строгой учительницы.

«Не смотри на нее. Смотри в иллюминатор».

Дженни вцепилась в пластиковую овальную раму и уставилась втемноту за бортом. Она чувствовала, как напрягся садящий рядом с ней Майкл,похожий на медвежонка. Боковым зрением Дженни увидела Одри, расположившуюся вкресле у прохода: ее отливающая цветом меди головка склонилась над журналом –одним из тех, что предлагают пассажирам в полете. Дженни не видела Ди, сидящуючерез проход, – ее загораживала стюардесса.

«Пожалуйста, пусть она уйдет, – подумала Дженни. –Пожалуйста, все, что угодно… Ну почему она так долго стоит?»

В любой момент Майкл мог нервно расхохотаться или, что ещехуже, поддавшись панике, рассказать обо всем. Не дрогнув ни единым мускулом,Дженни взглядом приказала ему сидеть тихо. Бортпроводница должна уйти. Онапросто не может так долго оставаться на одном месте.

Нет, может. Стало ясно, что она остановилась возле них неслучайно, не для того, чтобы передохнуть. Она смотрела на них, на каждого, поочереди, серьезным изучающим взглядом.

«Мы члены дискуссионного клуба, летим на финал. Нашсопровождающий заболел, но в Питтсбурге нас встретит новый. Мы членыдискуссионного клуба, летим на финал. Наш сопровождающий заболел, но…»

Стюардесса наклонилась к Дженни.

«О господи, мне сейчас станет плохо!»

Одри сохраняла хладнокровие, уткнувшись в журнал. Ее длинныересницы были неподвижны на фоне бледных, как цветы камелии, щек. Майкл затаилдыхание.

«Спокойно, спокойно, спокойно, спокойно…»

– Это вы, – спросила бортпроводница, –заказали фрукты?

Мысленно Дженни была настроена на агрессию и поэтому слегкарастерялась. Она облизала губы и прошептала:

– Нет. Это вот она, с другой стороны прохода.

Стюардесса повернулась к Ди. Ди сидела, неестественно согнувногу и засунув носок ботинка в карман спинки впереди стоящего кресла. Онаподняла глаза от «Геймбоя» и улыбнулась. Если бы не «Геймбой» и походнаяодежда, она выглядела бы как Нефертити. У нее даже улыбка была царственной.

– Фрукты, – сказала бортпроводница, – местовосемнадцать D. Отлично, будет сделано.

В следующий момент она исчезла.

– Ты и эти твои чертовы фрукты, – прошипела черезпроход Дженни. И Майклу: – Ради бога, Майкл, дыши!

Майкл со свистом выдохнул.

– В любом случае, что они нам сделают? – пожалаплечами Одри. Она продолжала листать журнал и говорила, не разжимая губ, ееголос был еле слышен из-за рева двигателей «Боинга-757», – Выкинут нас? Мына высоте шести миль.

– Не напоминай, – взмолилась Дженни, отвернувшиськ иллюминатору, когда Майкл стал в подробностях описывать Одри, что именно, поего мнению, могут сделать с четырьмя беглецами в Питтсбурге.

«Беглецы. Я беглянка», – удивленно подумала Дженни.

Это так нехарактерно для нее, Дженни Торнтон.

В темном стекле иллюминатора она видела собственноеотражение: глаза цвета лесной зелени, темные, как сосновые иглы, прямыеброви, – два решительных мазка кистью и волосы цвета меда, освещенногосолнцем.

Дженни посмотрела сквозь свое призрачное отражение на черныетучи. Теперь, когда опасность со стороны стюардессы миновала, единственное,чего она боялась, это умереть.

Она действительно ненавидела высоту.

Она была одновременно и напугана, и взволнована, какчеловек, попавший в чрезвычайную ситуацию или во время стихийного бедствия,когда все обычные правила перестают действовать, а то, что раньше было важным,внезапно теряет смысл, – например, школа, одобрение родителей,необходимость быть хорошей девочкой.

Все лопнуло, когда она убежала из дома. И ее родители дажене поймут почему. Ведь в записке, которую Дженни оставила им, почти ничего неговорилось: «Я уезжаю кое-куда и надеюсь, что вернусь. Я люблю вас. Естькое-что, что я должна сделать. Извините. Я взяла у вас в долг $600».

Не очень содержательно. Но что ей оставалось?

«Дорогие мама и папа, на дне рождения Тома в прошлом месяцепроизошло нечто ужасное. Знаете, мы построили картонный дом, а он сталнастоящим. И мы все оказались внутри него, и парень, которого зовут Джулиан,втянул нас в игру. Нам пришлось столкнуться лицом к лицу с нашими ночнымикошмарами и победить их, в противном случае он навсегда оставил бы нас у себя,в Сумеречном мире. Мы победили… Все, кроме Саммер… Бедная Саммер! Вы знаете,что она никогда не отличалась особой сообразительностью. Вот почему она исчезланесколько недель назад. Ее убил собственный ночной кошмар. Но дело в том, мамаи пала, что Джулиан последовал за нами за пределы Сумеречного мира. Он вышел внаш мир и охотится. За мной. Он заставил нас играть в другую игру, и эта игразакончилась плохо. Он забрал Тома и Зака. И сейчас они там – они не сбежали,как думают все. Напоследок Джулиан сказал мне: «Если вы хотите их вернуть,выходите на поиски сокровищ». Именно это я и делаю. Но есть небольшая проблема:надо попасть в Сумеречный мир – а я понятия не имею, как это сделать. Так что ялечу в Пенсильванию, в дом дедушки Эвенсона. Он давно открыл дверь в Сумеречныймир, и, может, у него остался ключ к этой загадке… Сказать это? Господи,нет», – подумала Дженни.

Первую часть истории родители уже слышали и не поверили ей.Вторая часть просто сообщит, куда она поехала, и даст возможность ееостановить.

«Извините, доктор, но наша дочь свихнулась. Она думает, чтокакой-то демон забрал ее друга и кузена. Надо поместить ее в сумасшедший дом. Ода, и делать ей огро-о-омное количество уколов».

Нет, Дженни не могла никому ничего сказать. И она, и Одри, иДи, и Майкл потратили три дня на составление плана этой поездки. Импонадобилось время, чтобы раздобыть денег на билеты: каждый из них ежедневноснимал по двести долларов со счетов на родительских кредитных картах. Сейчасони летели ночным рейсом из Лос-Анджелеса в Питтсбург. Совершенно одни,беззащитные, на высоте шести миль над землей. Их родители думали, что они спятв своих кроватях.