Книга Слушай свою любовь - Барбара Картленд

1817 год

— Антея! Антея! — эхом докатился до нее голос брата.

Антея, перебиравшая в это время постельное белье в комоде, отложила простыню из превосходного льняного полотна, украшенную монограммой родителей и обшитую по краям кружевом, и с сожалением покачала головой.

Эта простыня, как, впрочем, и многие другие, протерлась до дыр — теперь чинить ее бесполезно.

— Антея! — не унимался Гарри.

На этот раз ей показалось, что окрик прозвучал гораздо настойчивее.

Она побежала по коридору и с верхней площадки старинной дубовой лестницы увидела брата внизу в холле.

В костюме для верховой езды он был невероятно красив.

Однако, спустившись к нему, Антея увидела, что он не на шутку взволнован.

У нее екнуло сердце.

— Что… случилось? — спросила она, с трудом переводя дыхание.

— Мелдозио повредил руку и не сможет играть сегодня вечером.

— Не может быть! — воскликнула Антея.

— К сожалению, это правда, — простонал Гарри. — Как теперь выходить из положения? Кто сможет его заменить?

Девушка тяжело вздохнула.

— Пойдем в гостиную, — молвила она, — выпьешь чего-нибудь. На тебе просто лица нет.

— А откуда оно возьмется, пицо, если я не вижу выхода!

Он захлебывался потоком слов, но Антея, уже не слушая его, бросилась в буфетную.

Там быстренько приготовила фруктовый напиток, который, она надеялась, немного утешит Гарри.

К тому же сок намного полезнее кпарета, да и вообще вино им сейчас не по карману.

Напиток она остудила в чаше с ледяной водой. Затем вытерла стеклянный графин, взяла бокал и поспешила в гостиную.

Это была красивая продолговатая комната.

Как и в большинстве помещений старинного дома, построенного еще во времена Тюдоров, потолок здесь поддерживали поперечные балки.

Потертый ковер несколько странно выглядел рядом с дорогой французской мебелью и ценными картинами.

Гарри рухнул в кресло.

Сестра подала ему бокал сока.

Он пил молча, отрешенно глядя в одну точку; похоже, он даже не заметил вкуса напитка.

Антея присела на софу и с беспокойством спросила:

— Ты совершенно уверен, что мистер Мелдозио не сможет сегодня играть?

— Совершенно! — выпалил Гарри. — Он порезал правую руку, и она сильно распухла. Ему сделали перевязку, поэтому играть на фортепьяно он теперь точно не сможет.

— Бедняга! Ему, должно быть, очень больно! — посочувствовала музыканту Антея.

— А мне будет еще больнее! — раздраженно заметил Гарри. — Думаю, не стоит объяснять, чем это мне грозит? Я могу лишиться работы!

— Может быть, все не так плохо? — возразила девушка. — Ведь в случившемся нет твоей вины.

— Моя вина в том, что я не могу реализовать одну из прихотей его светлости. Когда он нанимал меня на работу — а это была самая неприятная беседа в моей жизни, — он сказал: «Вам следует понять, что я должен всегда получать то, что хочу, без возражений и жалоб. Если вы не сможете выполнять мои требования, я найду того, кто сможет».

Антея уже слышала это раньше и еще тогда подумала, что маркиз Иглзклиф — крайне неприятный человек и редкий грубиян.

С тех пор она все больше в этом убеждалась.

В то же время она прекрасно понимала, что для Гарри было бы настоящей трагедией потерять место управляющего в имении, которое когда-то принадлежало ему самому.

После смерти отца остались огромные долги, и в конце концов Гарри после долгих и мучительных колебаний решил продать родовое поместье Квинз Ху вместе с домом и землей.

Казалось, само провидение вмешалось в судьбу брата в тот день, когда его друг, Чарли Торрингтон, нашел покупателя, согласившегося не только заплатить астрономическую сумму за имение, но и взять Гарри на должность управляющего.

— Я все уладил, старина! — победоносно сообщил Чарли. — В среду я привезу Иглзклифа осмотреть Квинз Ху, хотя он уже решил купить его за глаза, когда я описал ему дом.

— Иглзкпиф! Маркиз Иглзклиф! — поразился Гарри. — Зачем ему Квинз Ху? Ведь его фамильный замок — один из красивейших и знаменитых в Англии.

— Да, конечно, — согласился Чарли. — Но ведь тебе должно быть известно, что он находится в Оксфордшире, до Лондона оттуда довольно долгий путь, даже при наличии таких замечательных лошадей, как у маркиза. Иглзклиф рассчитывает, что дорога от Квинз Ху займет не более часа.

— Но у него же еще есть дом на Беркли-сквер в Лондоне, — заметил Гарри. — Я все-таки не пойму, зачем ему жить здесь.

— Не в этом дело, дурачок! — рассмеялся Чарли. — Ему нужно место, куда он мог бы увезти свое последнее увлечение на одну-две ночи. Теперь ее зовут Лотти Верной, и она балерина «Ковент-Гарден». Не повезет же он ее в свой фамильный замок!

Гарри весь напрягся.

— Мне совсем не нравится, — резко заявил он, — что мой дом превратится в бордель для высших слоев общества.

Чарли всплеснул руками.

— Дорогой мой Парри, ты не можешь позволить себе подобную щепетильность. Иглзклиф готов заплатить сумму, которая покроет все долги твоего отца и обеспечит выходное пособие старым слугам. Разве последние несколько месяцев не стали для тебя настоящей головной болью? Да еще останется довольно, чтобы тебе и твоей сестре не умереть с голоду. Если ты займешь ту должность, которую я хочу тебе предложить, то, в общем, неплохо устроишься.