Книга Мяч, пробитый им, и теперь летит над землей. Древо памяти Валентина Бубукина - Гагик Карапетян
- Жанр: Книги / Историческая проза
- Автор: Гагик Карапетян
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
1976 год
Театр им. Вл. Маяковского. Игравший главную роль в «Беседах с Сократом» народный артист РСФСР А. Джигарханян и студент 3-го курса журфака МГУ Г. Карапетян после интервью для «Футбола-Хоккея».
Автор фото С. Киврин
«…Жемчужина шахматной гостиной им. В. Я. Дворковича – папина библиотека. Поэтому было бы непростительно не иметь книгу о нем. В ней для нас открылось много нового, неожиданного. А бриллиант альбома – его голос. Спасибо Г. Карапетяну, другу нашей семьи, за фантастически профессиональную работу над замечательной книгой и компакт-диском…»
«…Многие пытались уговорить Юлия Михайловича взяться за подготовку мемуаров. Однако разговорить его удалось Г. Карапетяну, который незадолго до кончины Воронцова передал ему для чтения рукопись будущей книги «От Молотова до Лаврова». Со временем ее объем увеличился вчетверо – подключился соавтор В. Грачев с материалами семейного архива. Поэтому при чтении не покидало ощущение живой речи с фамильными фразами, оборотами, даже жестами и мимикой Воронцова…»
«…На днях читал твою (и ее, конечно) фундаментальную книгу – реквием о Н. Казьминой («Грузинский пейзаж», М., «Зебра Е», 2013). И особенно остро почувствовал, какое значительное и серьезное дело ты талантливо делаешь, осуществляя неосуществленную мечту героев твоих книг, неосуществленную в силу неблагоприятных обстоятельств личной судьбы или по другим объективно-субъективным причинам. Мечта так и осталась бы несбывшейся без твоей помощи, без твоего неожиданного и великодушного внимания к ним.
Поскольку после смерти никому не сделать того, что не успел при жизни. Ты рассказываешь о них, знакомишь читателей с их жизнью, взглядами, трудами. Потребность в работе, на которую ты решился, огромна. У нас ведь и к живым талантам интерес часто на нуле…»
Итак, начинаю… Писать очередную книгу? Нет, не в этот раз. Я же не стал с конца 2008-го, сразу после сороковин, собирать, править и готовить к печати ученические «Рассказы о Бубукине» в «лучших» традициях жанра сладенькой слизи некрологов и загробных панегириков.
Итак, начиная с весны 2010-го, я сохранял записанные на диктофон разговоры с собеседниками (в основном по телефону). Ни один из них заранее не знал, да и не просил об этом – отдаю им должное – о моем вопроснике. Каждый раз я пытался услышать ответ на главный вопрос, который задавал себе все 25 лет репортерской жизни: «Что есть судьба Спортсмена?» Просто судьба Человека или необычно устроенная судьба Спортсмена? А еще как судьба Человека определяет судьбу Спортсмена? Что предрешено/не предрешено «сверху», «снизу» или «с боку»?
Каждая из заданных тем в результате монтажа выстроилась в автономный сюжет. Их, как вы заметили в содержании, набралось семнадцать. Каждый из них, в свою очередь, стал «веткой»-коллажом древа памяти Валентина Борисовича.
Он, слава Богу, успел занятно написать в жизнеописании, как стал футболистом, где, кому и сколько забивал, в каких клубах и городах работал тренером… Правда, «написать» – фигура речи, типичное представление о подобном подвиде совковой журналистики. Оно не для спортсмена или его наставника. Пачки бумаги не изводил, по клавиатуре компьютера не стучал. Поручил/попросил, как принято, литзаписчику, судя по всему, одаренному и который посильным трудом заработал себе на хлеб с маслом. Мало кому известно, как это происходило.
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
«…Не знаю, как работают другие мемуаристы, я бы, например, «Малую Землю» Брежнева не смог бы написать. А здесь… Полгода… На одном дыхании, праздник, феерия, си-бемоль соната-блю!..
…Плановое общение с Бубукином сложно было назвать работой. Это скорее напоминало тусовку двух КВН-щиков, сочиняющих приветствие. Мы как-то с ходу осознали полное сходство взглядов на жизнь и способов выражения этих взглядов. Поэтому процесс совместного творчества проходил так… Бубукин давал историческую канву, а дальше я мог прийти и сказать: «Борисыч, я тут одну хохму приплел, по-моему, она здесь как раз в жилу». «О! Точно!»…
…Потом Союз писателей от большого уважения к Борисычу дал этой книге 1-ю премию в номинации «Лучшие в истории мемуары футболиста». Вручали приз дома у Бубукина под коньяк. И судя по дозе «Армянского», которую залили в глотку мне, я тоже могу считать себя лауреатом премии СП…»
Мне Валентин Борисович интересен, повторюсь, как пример судьбы Футболиста. На мой взгляд, одной из наиболее футбольных. Выражусь иначе: из пары-тройки десятков «звездных» игроков, с кем я общался до того, как взялся за эту рукопись (начиная с П. Дементьева, Л. Яшина и В. Карцева и кончая Р. Дасаевым, О. Протасовым и Х. Оганесяном), Бубукин – самый футбольный футболист.
С Валентином Борисовичем я был знаком шапочно. Первое его упоминание (включая номер домашнего телефона 157-ХХ-ХХ) нашел в блокноте, заведенном с начала работы в «Неделе». Пролистав годовые подшивки (1984–1989) не нашел ни одной своей публикации с участием Бубукина. Из-за чего теперь по-человечески жалею, но как профессионал радуюсь. Давным-давно Лев Иванович Филатов (1 91 9–1 997), мой Учитель, с которым общался после дебюта в «Советском спорте» и до его кончины, назвал свой очерк в «Юности» про К. Бескова «Дружба без встреч». Тем самым гуру спортивной журналистики огласил незыблемый принцип взаимоотношений с футболистами – дистанция, позволяющая быть свободным в пристрастиях.
Гагик КАРАПЕТЯН
P. S. С 2006-го я в первые дни августа заказываю на Ваганьковском корзину цветов, которую потом везу через весь город, чтобы поставить ее у памятника моей жене. В 2015-м, закончив эту рукопись, я чуть удлинил свой ежегодный маршрут, дойдя до могилы В. Б. Бубукина. Установленный там мяч выглядит изрядно потертым то ли из-за осадков, то ли от времени. Примерно как блестят бронзой дуло револьвера или собачья лапа на скульптурах, стоящих в станции метро «Площадь Революции». А может, и на Ваганьковском «постарались» проходившие мимо болельщики. Поэтому, уходя оттуда, я нежно погладил бубукинский мяч. Как бы на удачу книге, которую вы держите в руках.
