Книга Маруся ещё вернётся - Ирина Токмакова

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили десять раз. Дверной замок щёлкнул язычком. Захлопнулся. Вдоль дорожки, которая вела к калитке, закачались розовые люпины. Мама пробежала так быстро, что получился ветер. Варя посмотрела в окно. Мамы уже не было видно. Через несколько минут послышался шум электрички и затих. Потом электричка взревела, как тёти-Маринин бычок, когда он по вечерам просится домой. Снова послышался шум и окончательно замер вдали. Это значит – мама уехала.

Ой, как плохо, как грустно и даже, пожалуй, страшновато!

А получилось вот что…

Впрочем, вы ведь про Варю ничего не знаете. У Вари прямые волосы, светлые-светлые, красненький пластмассовый обруч держит их, чтоб не падали на лоб. Варя живёт с папой и с мамой в зелёном домике недалеко от Москвы. Варины папа и мама работают в Москве. Папа – в институте. И мама – в институте. Только это разные институты. Папа часто летает в Африку. Он там разведывает разные полезные ископаемые. А мама никуда не летает. Ей некуда летать – она историк.

Почему так неудобно устроились Варины родители – работают в городе, а живут в посёлке и ездят в свои институты на электричке?

Да вот ведь… Тут такие печальные дела… Когда Варя была совсем маленькая, было ей годика три, должно быть, она заболела астмой. Сначала-то она очень чего-то испугалась, только забыла – чего, и вспомнить не может, рассказать про это не умеет.

А после Варя стала кашлять, и кто-то невидимый и злой будто душил её, и прибегали врачи и делали уколы… Словом, маме с папой сказали, что Варе надо жить за городом на свежем воздухе. И городскую квартиру в Пуговичном переулке, почти в самом центре, поменяли на зелёный домик в посёлке Глебова Гора, куда летом приезжает много дачников, а зимой народу мало, и чистый снег, и прилетают птицы-свиристели и клюют рябину. Варе и правда за городом стало намного лучше. Только приступы астмы всё-таки иногда повторялись, и тогда мама пугалась и опять вызывала врачей…

Зимой с ними живёт бабушка Оля. Она не совсем бабушка. Она мамина тётя. А настоящая бабушка Лиза – мамина мама – это фотография на мамином письменном столе. Потому что мамина мама умерла ещё до того, как Варя родилась на свет…

Да, так вот что получилось. Бабушка Оля отправилась на лето к себе на родину – в Пензу. Папа улетел в командировку в Оуáгадýгу. В Африку, конечно. Где ж ещё может оказаться город с таким чудны́м названием? А мама взяла отпуск, чтобы, как она сказала, «пасти Варю» и дописать наконец книжку, которую она вот уже два года пишет про древний перуанский город Ма́чу-Пи́кчу.

Всё до сих пор шло прекрасно. Мама писала. Варя играла в саду и, чтобы не приставать к маме, сама себе читала сказку про странного летающего мальчика Питера Пэна и девочку Вэнди.

И никаких приступов астмы не было уже давно.

Варина летняя подруга Зина Репьёва пока ещё не переехала на дачу, и Варя ждала, что она приедет и они будут гулять с Зининой таксой по имени Тили и будут качаться на качелях и вместе смотреть кино по телевизору.

Но вот сегодня рано утром вовсе и не Зина приехала, а к калитке подкатила на велосипеде почтальонша Наташа и вручила маме телеграмму.

Мама прочла её и сказала:

– Ой!

Потом она растерянно посмотрела на Варю.

– Что ж теперь делать? С кем же я тебя оставлю?

– Мам, ты что? – забеспокоилась Варя. – Что-нибудь с папой? Или это от бабушки Оли? Ну, мам!

Варя взяла у мамы из рук клочок бумаги. Там было написано: «Профессор Хуан Анхель де ла Мендоса будет в Москве девятого июня проездом Токио тчк Турик».

– Какой Турик?

– Ах, да не в Турике дело, – ответила мама. – Володя Тураев, не помнишь, что ли?

– Который в твоей лаборатории?

– Который, – рассеянно отозвалась мама, и было видно, что она думает совсем о другом. – Боже мой, что же мне делать? Понимаешь, Варька, я всю жизнь мечтала поговорить с этим человеком.

– С Хуаном?

– Он самый главный специалист в моей области.

– В какой области? – не поняла Варя. – В Московской?

– Да нет, в моей теме, в культуре древнего Перу… Ах, как мне надо с ним встретиться. Необходимо. Ну просто необходимо!

Мама молчала. И Варя молчала. Потом Варя сказала:

– Ну, встречайся, раз надо.

– Как же я тебя оставлю? Как ты будешь одна? Репьёвы ещё не переезжали. И Елена Андреевна утром зачем-то потащилась в Москву! Ну, никого во всей округе.

Елена Андреевна – это соседка из восемнадцатого дома.

– Может, сегодня не девятое? Может, ещё только восьмое? – с надеждой сказала мама.

Но было девятое. Девятое было на большом календаре, который висел на стене и на нём была изображена африканская девочка со множеством косичек-рожек, девятое показывали и мамины часы, на которых, если нажать кнопочку, выскакивали и мигали календарные числа. Никуда не денешься. Девятое.

– Варя. Я тебя умоляю, Варя. Никуда не выходи из дома. Я тебя умоляю. Сиди возле телефона. Я буду звонить каждый час. Если что – я схвачу такси и приеду. Ты слышишь, Варя? Будь разумной. Никуда не ходи. Никого не пускай в дом. Я к вечеру вернусь. А пока я буду звонить каждый час. Ты не будешь бояться, нет? Ты не станешь нервничать? Смотри, Варя, а то…

Мама хотела сказать: «А то закашляешь», но не сказала.

– Газ зажигай аккуратно. Слышишь? Там курица с рисом на сковородке. Погрей. Компот в холодильнике, но ты очень холодный не пей. Пусть постоит немного на кухне. Ты слышишь, Варя? Не забудь пообедать. Но я ещё позвоню. Сиди возле телефона, читай.

– Ладно, мам, я всё поняла.

Так вот. Шум электрички замер вдали. Варя была дома одна. Ей сделалось неуютно, тоскливо и хотелось плакать, но не плакалось. Варя забралась с ногами в большое старое кресло, которое стояло в столовой недалеко от телефонного столика, уткнулась носом в мягкий подлокотник и стала ждать, чтобы время проходило. Оно обязательно понемногу пройдёт, и тогда вернётся мама. Варя даже стала представлять себе, как час, и ещё час, и ещё час – такие одинаковые ростом и в одинаковых костюмчиках на цыпочках проходят по комнате и исчезают где-то за окном.