Книга Мой папа – мальчик - Елена Ожич

В нашей семье все очень заняты. Мама и папа заняты на работе, а меня они дома занимают разными делами, лишь бы я по двору не болтался. У нас с мамой уговор — читать в день по пятьдесят страниц из любой книжки, кормить кота, выносить мусор, разучивать десять новых английских слов. С папой уговор — каждый день пресс качать и отжиматься. Разумеется, уроки делать. Короче, всё, что угодно, только во двор одному ни ногой, хотя мне одиннадцать лет — большой, можно сказать, дяденька. Размер ноги — уже тридцать девятый.

А что мне этот двор? Совсем даже не сдался. Говорят, что раньше дети только во дворах и гуляли — с утра и до вечера. Но нас как-то туда и не тянет. Нет у нашего поколения такой моды — во дворе гулять. Во-первых, компьютер во двор не вынесешь, а у нас все игры теперь, считай, компьютерные. Во-вторых, всё равно гулять придётся с родителями. Потому что в нашем городе мэр ввёл «Рекомендации по созданию городской среды, безопасной для детей и подростков». Мэр извинялся и уверял, что мера эта временная, принята для нашей же пользы. А пока не все ещё опасные места огорожены и не все канализационные люки закрыты, поэтому надо немного потерпеть и погулять в сопровождении мам и пап. А это, согласитесь, никакому ребёнку, а тем более подростку, неинтересно. Временная мера затянулась на пару лет, и возвращаться во двор нам совсем расхотелось.

Для нас, детей, правда, построили на весь город один большой игровой центр — настоящий дворец отгрохали. Туда, по замыслу мэра, родители должны были возить своих детей, чтобы они там хоть немного поиграли в разные весёлые игры. Мы с мамой съездили туда как-то — сначала на автобусе, потом на трамвае, потом ещё минут пятнадцать шли пешком. В центре оказалось скучно и за деньги. Мне выдали мяч и сказали: «Пинай». Легко сказать «пинай», а если не с кем? Я попинал мяч минут десять в пустые ворота и запросился в буфет.

— Приходите к нам через месяц, — сказал менеджер игрового центра, — мы поставим на воротах механического вратаря, которому гол забить будет не так-то просто, он к нам из Англии едет. И ещё много разных приспособлений для игр планируется.

— А дети у вас тут планируются? — спросил я, потому что в центре было безлюдно.

— Мы открылись недавно, — сказал менеджер, — вот дадим рекламу, и дети к нам косяками повалят.

И дети повалили — в выходные там было не протолкнуться, а в будни родителям возить меня было некогда. А во двор — ни-ни, запрещено ведь. Ну, то есть, не рекомендовано.

Мама сначала даже такому нововведению обрадовалась:

— Вот правильно! Не будешь во дворе без присмотра бегать! Лишний раз дома с книжкой посидишь.

Но папе эти рекомендации не понравились:

— Нет ничего более постоянного, чем временное. Вот увидите, — сказал он, — что эти временные меры останутся в нашем городе навсегда. Я с такими ограничениями свободы моего ребёнка не согласен. Это же бред какой-то! Они не имеют права! Я буду обращаться в Страсбургский суд по защите прав человека! И в комиссию ООН по правам ребёнка!

И ещё папа тогда сказал:

— Лучше бы с преступностью и наркоманией боролись как следует! Детям прямо-таки всё детство испортили. А помнишь, какие были времена? — спросил папа маму. — Сколько мы времени во дворе проводили — с утра до ночи! Казаки-разбойники, война и немцы, мушкетёры…

Папа мечтательно закатил глаза, вспоминая, как он в далёкой юности бегал в зарослях бурьяна с палкой в руках и тряпкой на плечах и думал, что он д’Артаньян. И по гаражам ещё при этом прыгал. А я в свои одиннадцать лет ни на один гараж ещё не залез, хотя их в нашем дворе достаточно.

— Чего они добиваются? — продолжал папа, размахивая газетой, в которой были опубликованы эти «Рекомендации…». — Чтобы детей взаперти держать? Чтобы они выросли неприспособленными к жизни затворниками? Господи, скоро все и забудут, что дворы для того и нужны, чтобы в них дети играли на свежем воздухе. Хотя какой он свежий? Одни машины и собачьи какашки в нашем дворе.

В общем, папа повозмущался и притих. И в Страсбургский суд по правам человека, конечно, не написал. Не тот, видимо, я человек, из-за которого в Страсбургский суд письма пишут. Выводили они меня во двор по очереди утром и вечером, до и после работы. Прямо как собачку, по расписанию. А потом им это надоело, и они стали забывать про вечерние и утренние прогулки. Да и я туда, во двор, прямо скажем, не рвался. Потому что Женьку и Саньку, моих друзей, родители выгуливали в другое время, и виделся я с ними только в школе. Да и чего нам ещё где-то видеться, если у нас есть аська, скайп, блоги, веб-камеры и мобильные телефоны. Обо всём можно спокойненько поговорить и так. Но всё-таки иногда хотелось потолкаться, в шутку пометелить друг друга. И если честно, я был бы тоже не прочь побегать, сшибая палкой верхушки у бурьяна, потому что историю про трёх мушкетёров я тоже очень любил и д’Артаньян мне нравился.

Эта история с папой произошла в мой день рождения. Мои родители — люди практичные, и поэтому накануне моего самого любимого праздника всегда осторожно пытаются узнать, что мне подарить. В этот раз я случайно услышал их разговор на кухне. Папа поздно пришёл с работы, и мама кормила его ужином. Они разговаривали в полный голос, думая, что я уже сплю. А я как раз в кухню по коридору шёл, водички попить. Подслушивать, конечно, нехорошо, но интересно же! Вдруг там чего про меня скажут.

— У Мишки скоро день рождения, — сказал папа, расковыривая тефтелину.